Доктор жил со своей женой Розмари, в курортном городке Villars-sur-Ollon на западе Швейцарии. При посредничестве доктора Мастронарди, адвоката доктора Лири, мы установили контакт. 3 сентября 1971 я встретился с доктором Лири в привокзальном кафе в Лозанне. Наше взаимное сердечное приветствие, было как бы символом нашей роковой взаимосвязи через ЛСД. Лири был среднего роста, стройный, неунывающий, его смуглое молодое лицо с ясными смеющимися глазами обрамлялось слегка вьющимися волосами с примесью седины. Это делало его похожим скорее чемпиона по теннису, чем на бывшего лектора Гарварда. Мы отправились на машине в Buchillons, где в ресторане A la Grande Foret, за блюдом из рыбы и стаканом белого вина наконец-то состоялся разговор между отцом ЛСД и апостолом ЛСД.
Я выразил сожаление, что исследования ЛСД и псилоцибина в Гарвардском Университете, столь многообещающе начинавшиеся, выродились до такой степени, что их продолжение в академической среде стало невозможным.
Самое серьёзное моё возражение доктору Лири касалось распространения употребления ЛСД среди подростков. Лири не пытался опровергнуть моё мнение относительно особенной опасности ЛСД для молодёжи. Тем не менее, он утверждал, что я неоправданно упрекал его в склонении малолетних к употреблению наркотиков, поскольку подростков в США, в плане информированности и жизненного опыта, можно было сравнивать с взрослыми европейцами. Зрелость, пресыщенность и интеллектуальный застой очень рано достигаются в Соединённых Штатах. Поэтому, он считал ЛСД экспириенс важным, полезным и развивающим даже для очень молодых людей.
Далее в этой беседе я коснулся того, что Лири искал широкой рекламы своих исследований ЛСД и псилоцибина, поскольку он приглашал репортёров из газет и журналов на свои эксперименты, а также привлекал радио и телевидение. Акцент в этом случае делался скорее на рекламу, чем на объективную информацию. Лири отстаивал свою рекламную программу, потому что он ощущал свою историческую судьбоносную роль в том, чтобы сделать ЛСД известным всему миру. Ошеломляющие положительные эффекты такого распространения, особенно среди молодого поколения американцев, сделали бы некоторый вред – те несчастные случаи, произошедшие от неправильного использования ЛСД – незначительным по сравнению с пользой, своего рода маленькой жертвой.
Во время этого разговора я убедился, что Лири несправедливо огульно называли поборником употребления наркотиков. Он делал чёткое различие между психоделическими средствами – ЛСД, псилоцибином, мескалином, гашишем – в чьих благотворных эффектах он был убеждён, и наркотиками, вызывающими пристрастие: морфином, героином и т д., от употребления которых он неоднократно предостерегал.
От этой личной встречи у меня сложилось впечатление о докторе Лири, как об очаровательном человеке, убеждённом в своих целях, который отстаивал своё мнение с юмором, но бескомпромиссно; о человеке, который действительно витал в облаках оптимизма и веры в чудесную силу психоделиков, и, который, все же, был склонён недооценивать, или даже вообще не замечать практические сложности, неприятные моменты и опасности. Лири, как выразительно показал его дальнейший жизненный путь, также проявлял легкомыслие по отношению к опасностям и нападкам, касавшимся его самого.
Во время его пребывания в Швейцарии, я случайно встретился с Лири ещё раз, в феврале 1972 в Базеле, во время своего визита к Майклу Хоровицу, хранителю библиотеки имени Фитца Хью Ладлоу в Сан-Франциско, библиотеки, специализированной на литературе по лекарственным средствам. Мы отправились в мой дом недалеко от Бурга, где продолжили наш разговор, начатый в прошлом сентябре. Лири казался беспокойным и отстранённым, возможно из-за временного нездоровья, и наша дискуссия была в этот раз менее плодотворной. Это была моя последняя встреча с доктором Лири.
Он покинул Швейцарию в конце этого года, после развода со своей женой Розмари, в сопровождении своей новой подруги Джоанны Харкорт-Смит. После краткого пребывания в Австрии, где Лири принял участие в создании документального фильма о героине, Лири и его подруга отправились в Афганистан. В аэропорту Кабула он был задержан агентами американских спецслужб и был отправлен обратно в калифорнийскую тюрьму Сан Луис Обиспо.
После того, как ничего не было слышно о Лири на протяжении долгого времени, его имя снова появилось в газетах летом 1975 в связи с сообщением о помиловании и досрочном выходе их тюрьмы. Но его не выпускали до начала 1976. Я узнал от его друзей, что теперь он был занят психологическими проблемами космических путешествий и исследованиями взаимоотношений между нервной системой человека и межзвёздным пространством – то есть, проблемами, изучение которых не должно принести ему дельнейших сложностей со стороны власти и правительства.