В тех же числех явились в воровстве, по язычной молвке, стольники Володимер, да брат его Василей Шереметев. Князь Иван Ухтомский пытан. Лев да Григорей Игнатьевы дети Ползиковы, и они в том деле пытаны. Также явились и иные многие. А языки на них с пытки говорили: Ивашко Зверев с товарищи, что на Москве, они приезжали середи бела дни к посадским мужикам, и домы их грабили, и смертное убивство чинили и назывались большими. И Шереметевы свобождены на поруки с записьми и даны для бережи боярину Петру Васильевичу Шереметеву. И после того языки их казнены Ивашко Зверев с товарищи (стр. 42). – И того же 203 года изменил из Московского государства Феодор Яковлев сын Дашков, и поехал было служить к польскому королю, и пойман на рубеже, и приведен в Смоленск и роспрашиван. А в роспросе он перед стольником и воеводою перед князем Борисом Федоровичем Долгоруким, в том своем отъезде повинился. А из Смоленска прислан окован к Москве в посольской приказ, а из посольскаго приказу освобожден для того, что он дал Емельяну Украинцову двесте золотых. – Дьячей сын Константин Литвинов в стрелецком приказе бит батоги за то, что он обманул было на польском дворе грека: принес сто рублев медных денег вместо серебреных, и с тем был приведен в стрелецкой приказ. – Из того же приказу вожены в застенок люди Тимофея Кирилова сына Кутузова два человека в том, что они били великих государей слесаря и пару пистолей у него отняли. И в застенке те люди повешены на виску, да третей человек подымал же Петра Безтужева, и на пытке он винился, что того слесаря они били по приказу Тимофея Кутузова, и сам он Тимофей бил и пару пистолей отнял (стр. 50–52).
Представив быт России в том виде, в каком изображают его нам очевидцы, перейдем теперь к тому светлому, благодатному моменту в истории нашего отечества, когда Петр своим мощным «да будет» разогнал тьмы хаоса, отделил свет от тьмы и воззвал страну великую к бытию великому, назначению всемирному.
Все сказанное до сих пор просим принять только за предисловие ко второй статье, которая будет уже в следующей книжке.
Статья II
Россия тьмой была покрыта много лет:
Бог рек: да будет Петр – и бысть в России свет!
26
Об эпиграфе см. примеч. 15. В автографе вторым эпиграфом к статье были «Стансы» Пушкина («Начало славных дел Петра <…> На троне вечный был работник), зачеркнутые Белинским.
Апологетическое отношение к деятельности Петра I у Белинского сложилось в конце 30-х гг. Собираясь в столицу (осенью 1839 г.), он уже «глубоко благоговел перед реформою Петра I и оправдывал ее во всех ее крайностях. Петербург поэтому еще особенно привлекал его…» (Панаев, с. 192). Стремление же осмыслить петровские преобразования в исторической перспективе непосредственно связано со спором о Москве и Петербурге как выразителях противоположных тенденций в русском общественном развитии, который состоялся около 20 января 1841 г. во время приезда в столицу Герцена и членов его московского кружка (см.: Ю. Океман. Летопись жизни и творчества В. Г. Белинского. М., Гослитиздат, 1958, с. 279).