На втором этапе Зекунов, уже по поручению созданной подчиненными Артузова легендированной подпольной антисоветской «Либерально‑демократической организации» (ЛД), возвратился в Варшаву с личным письмом Шешени к Савинкову. Там он встретился с активным функционером НСЗРС И. Фомичевым. Тот не заподозрил, что ЛД — это детище контрразведчиков, а ее член, бывший офицер А. Мухин, спутник Зекунова, на самом деле кадровый сотрудник КРО А. Федоров.
Информация Фомичева о наличии в России разветвленной подпольной организации, в состав которой входили военные и государственные чиновники, поступившая в Париж к Савинкову, явилась настоящей находкой для него самого и его покровителей из разведки. Во 2‑м отделе (разведывательном) Генштаба польской армии также активно пошли на контакт с Зекуновым, поскольку тот приехал не с пустыми руками и привез с собой «секретные материалы», собранные его «единомышленниками». Но «стреляный воробей» Савинков на первом этапе повел себя осторожно, не спешил принимать предложение ЛД взять руководство ею на себя и поручил Фомичеву «выехать на место с проверкой».
В апреле 1923 года по «нелегальному каналу ЛД» тот прибыл в Москву и провел переговоры с ее руководителями, роль которых успешно сыграли сотрудники и агенты КРО. После этого если у Фомичева и имелись сомнения в существовании крупной антисоветской организации, то теперь они быстро рассеялись. ЛД функционировала, как швейцарские часы. Машины точно ко времени прибывали к подъезду. Конспиративные квартиры, где ему приходилось проживать, имели надежное прикрытие, а охрана не допустила ни одного эксцесса с милицией.
Спустя два месяца Фомичев вместе с Мухиным возвратился в Париж для доклада Савинкову. Помимо них на встрече присутствовали его «правая рука» полковник С. Павловский и неугомонный ниспровергатель власти большевиков С. Рейли. Сообщение Мухина о деятельности и возможностях ЛД, подтвержденное Фомичевым, все же окончательно не рассеяло сомнений Савинкова в том, что организация ЛД — это мираж, которым советская спецслужба пытается завлечь его в западню. Но искушение в очередной раз проверить крепость советской власти оказалось сильнее опасности, и он решил послать Павловского с инспекторской проверкой в Москву.
Через месяц после встречи в Париже, в сентябре 1923 года, Павловский нелегально перешел польско‑советскую границу и прибыл в Москву, где был негласно арестован на конспиративной квартире ОГПУ, явку на которую дал ему Мухин. Как и Шешеня, «правая рука» Савинкова под грузом совершенных преступлений на допросах быстро «поплыл» и начал давать признательные показания. В дальнейшем, выторговывая себе жизнь, пошел на сотрудничество и затем под диктовку контрразведчиков исправно писал в Париж письма — отчеты своему шефу, убеждая того в надежности и мощи ЛД.
Но Савинков все никак не решался возвращаться в Россию и брать на себя непосредственное руководство ЛД и нелегальной сетью НСЗРС. Ситуация зависла, и тогда контр разведчики предприняли еще один рискованный ход. В Париж вместе с Мухиным отправили Шешеню. Одновременно по другому каналу от «московского комитета НСЗРС» с письмом Павловского к нему выехал курьер — сотрудник КРО Г. Сыроежкин.
В апреле в Париже состоялась встреча Мухина и Шешени с Савинковым. Беседа носила острый характер. Савинкову для отчета перед своими хозяевами, спецслужбами, и получения от них новых денежных средств необходимы были не слова и письменные отчеты, а конкретные дела. Он требовал от ЛД более решительных действий — террористических актов и диверсий. Мухин аргументировал выжидательную позицию лидеров организации необходимостью накопления сил, чтобы в нужный момент поднять восстание. По его словам, «до начала выступления осталось совсем немного, а при руководстве таким признанным и авторитетным вождем, каким является он (Савинков), оно обречено на успех».
Тот в конце концов не устоял перед искушением и решился на поездку в Россию, но с двумя условиями: возвращением в Париж своего «верного» помощника Павловского и согласием на нее членов ЦК НСЗРС. Операция «Синдикат‑2» вновь оказалась под угрозой срыва. И тогда Артузов с подчиненными решили сыграть на болезненной склонности бывшего террориста Савинкова к «эксам» и боевым акциям. Их изобретательный ум нашел решение. Они придумали оперативную комбинацию, которая позволяла оставить Павловского в игре и одновременно исключала его прибытие в Париж.