что если ЯГОДА участник этого дела — поступок нехороший, не с точки
зрения сожал ения о потере КИРОВА, а с точки зрения усложнения положе-
ния и тех репрессий, которые начались вскоре после убийства КИРОВА.
Во время этой беседы к нему на квартиру зашел ЛИФШИЦ Яков, быв.
зам. наркомпути, который, поздоровавшись со мной, сказал: «Живем в одном
городе и не встр еча емся». ЕВДОКИМОВ тут ж е сказал — надо было бы
встретиться, полезно было бы для обоих. Это было под выходной день, и
ЛИФШИЦ пригласил нас к себе на д ачу н а выходной день.
После отъезда ЛИФШИЦА от ЕВДОКИМОВА я спросил его, что по-чест-
ному ли раскаялся ЛИФШИЦ? ЕВДОКИМОВ ответил: «По-честному такие,
как Яшка, не каются» — и добавил, что ЛИФШИЦ ведет соответствующую
работу.
На второй день я и ЕВДОКИМОВ были на даче у ЛИФШИЦА. Заговор-
щических разговоров у нас не было, но ЕВДОКИМОВ все время подчерки-
вал необходимость тесной связи с ЛИФШИЦЕМ, с которым мы условились
о дальнейших встречах .
В оцну из этих встреч, во время верховой поездки, ЛИФШИЦ сказал мне:
«Слышал я от ЕВДОКИМОВА о тебе, откровенно говоря, не ожидал, что ты
тоже с нами, молодец» . Я начал с ЛИФШИЦЕМ говорить, а как, мол, ты?
Он ответил: «Тебе же ЕВДОКИМОВ сказал о том, что я работаю». Я его еще
спросил, — а большую работу ведешь? Он сказал, что работу ведет большую,
имеет связь с центром через ПЯТАКОВА, имеет большое количество людей
и не порывает связей с украинцами.
При следующей встрече, в связи с начавшимися арестами ряда троцкистов,
ЛИФШИЦ дал мне задание, хотя я и работал в ГУПВО и прямого отношения
к оперативной работе не имел, — прислушиваться, какие показания дают
арестованные троцкисты, и информировать его.
В 1935 году, осенью, был пробег жен украинских пограничников в Москву.
ЯГОДА разрешил мне организовать их прием у меня на даче, а утром этого
же дня я ездил верхом с ЛИФШИЦЕМ и говорил ему об этом приеме. ЛИФ-
ШИЦ спросил, а кто у тебя будет? Я говорю, что приглашаю начальников
отделов. Тогда он сказал — пригласи и МОЛЧАНОВА, и нельзя ли мне быть
на этом приеме. Я сказал, что ничего особенного не будет, приходи как будто
невзн ачай. ЛИФШИЦ под вечер действительно пришел ко мне на дачу. При-
40 ____________________ ЛУБЯНКА. Сталин и НКВД — НКГБ — ГУКР «СМЕРШ«. 1939 — март 1946
ехал и МОЛЧАНОВ. Посл е об еда ЛИФШИЦ и МОЛЧАНОВ сидели рядом,
выпивали, а после этого ушли в сад гулять. ЛИФШИЦ уехал, когда осталь-
ны е присутствующие еще не р азъезжались, и только спустя дней десять я
спрос ил ЛИФШИЦА, о чем ты говорил с МОЛЧАНОВЫМ, не ск азал ли ему
что-нибудь обо мне? Он ответил, что говорил с ним о троцкистах. «Видишь
ли, МОЛЧАНОВ тоже не совсем чистый человек, но фанаберию со мной
разводил . Прямого разговора у меня с ним не было, а я его щупал, какие
показ ания д ают троцкисты» .
В одну из встреч в 1935 году ЕВДОКИМОВ у него на квартире рассказал
мне о ряде люцей, которые им привлечены к работе в Пятигорске. Он назвал
ПИВОВАРОВА, большую группу чекистов: ***БОЯРА, ДЯТКИНА и ШАЦ-
КОГО***. Здесь же он мне рассказал о его связях сХАТАЕВИЧЕМ, причем
всячески его расхваливал как знаток а деревни; с ЭЙХЕ, о части ленингр ад-
ской группы — ЧУДОВЕ, ЖУКОВЕ, причем тут же меня предупредил —
иметь в виду с ними не особенно встреч аться, потому что ленинградцы пьян-
ствуют и вообще в ЦК слывут как люди подмоченные, разложившиеся на
почве пьянства.
В этот же его приезд ЕВДОКИМОВ говорил: нельзя ли как-нибудь, через
ЯГОДУ, протянуть ДАГИНА на оперативный отдел. «Хотя ПАУКЕР — яго-
цинский человек, но он — дурак, и, если ему что-нибудь серьезное поручить,
он обязательно провалит», сказал ЕВДОКИМОВ. При этом он предупредил,
что если будешь пытаться протянуть ДАГИНА на первый отдел, то надо это
делать очень осторожно, учитывая обстановку.
ЕВДОКИМОВ говорил и о том, что в ряде районов Северного Кавказа
удалось возглавить своими людьми повстанческие группы, и о том, что про-
водивш аяся перед этим чистк а партии помогла в смысле вербовки людей.
Во время процесса ЗИНОВЬЕВА, КАМЕНЕВА и других, когда было опуб-
ликовано в печати о БУХАРИНЕ, перед концом процесса, ЕВДОКИМОВ
был в Москве. Он очень волновался и, в разговоре со мной, говорил: «Черт