— Возьми, а то неизвестно, когда нас всех отсюда выпустят, — сказал я, подавая ему кружку и бутерброды.
Немного помедлив, видимо раздумывая, не хочу ли я отравить его, охранник, взял бутерброды. Потом он поблагодарил меня. Отдав бутерброды, я пошёл на свое место. Сев на спальник, я начал есть свою порцию. Перед едой я засучил рукава, и Женя увидела татуировку, сделанную на внешней стороне руки. И поинтересовалась, что она значит.
— Да в общем-то, ничего. Это тату как обозначение группы, что ли. Я и мой лучший друг Андрей набили каждый по такой татуировке в 17 лет, — рассказал я.
— И как отнеслись родители к этому? — спросила Женя.
— Поворчали, конечно. Мы же, чтобы набить татуировки, деньги, выдаваемые на обед, не тратили.
— Можешь еще раз показать? — попросила Женя.
Я кивнул, и повернул локоть так, чтобы Женя смогла рассмотреть татуировку. А татуировка была простой. Два шлема, стоящие рядом, а над ними надпись «Всегда вместе!». Один шлем славянский, другой скифский.
— Интересно.
В это время за дверью послышались шаги. Они были еще далеко, но мне все равно казалось, что идут к нам. Я посмотрел на охранника. Тот уже доел бутерброды, и допивал чай. Услышав шаги, он протянул мне кружку, и еще раз поблагодарил. Я взял ее, и убрал в рюкзак. В дверь постучали. Охранник подошел ней, и открыл. В комнату зашел мужчина, одетый в гражданскую одежду.
Он посмотрел на нас с Женей, потом на охранника. Затем сказал, чтобы мы шли за ним. Когда мы вышли в коридор, то увидели еще четырех охранников. Спрашивать, куда нас ведут, было бессмысленно. Все равно не ответят. Так что я спросил о том, что действительно имело значение. А именно о том, сколько сейчас времени.
— Время шесть часов вечера, — ответил мужчина, посмотрев на часы.
И мы молча пошли дальше. Нас вели по коридорам. И вокруг было пусто. Видимо, мы шли по незаселенным этажам. Моя догадка подтвердилась через несколько минут, когда мы поднялись на следующий этаж. Здесь людей было намного больше. И как и на входе, на лестнице был кордон. Нас впустили на верхний этаж. Мы прошли еще немного. Я уж подумал, что нас ведут к жениным родителям, но нас опять завели в пустую комнату.
— Да вы издеваетесь, что ли? — раздраженно проговорил я.
Меня уже начинало злить то, как к нам относятся люди в этом поселении. Понятно, что нам не доверяют. Но вытащить нас из одной комнаты, чтобы завести в другую. Это уже перебор.
Я хотел уже высказать все, что я думаю о правилах этого поселения, тому человеку, что нас привел сюда, но не успел. Дверь снова открылась. В комнату, в которой и так стояли восемь человек, зашли еще двое.
Это были мужчина и женщина. И я сразу же узнал их. Это были родители Жени. Я посмотрел на Женю. Она тоже увидела вошедших, и конечно же узнала их. Ее глаза наполнились слезами.
— Мама, папа, — произнесла она, и пошла к родителям.
Им не мешали. Когда Женя подошла к женщине, она сразу же попала в крепкие объятья. Ирина Семеновна тоже плакала, прижимая дочь к себе. Она уже не думала, что увидит дочь живой. А вот ее муж, Валерий Юрьевич, смотрел на меня. И почему-то мне казалось, что ничего хорошего этот взгляд мне не предвещает. И я был прав. Я не успел даже ничего сделать, как меня схватили за руки, и заломили их за спину. И свели их вместе так сильно, что они заболели. Из моего горла вырвался крик боли. Но ничего сделать я не мог.
И это было не из-за того, что в лицо мне уперли ствол автомата, а из-за того, что держали очень крепко. На моих руках защелкнули наручники.
Меня вели по двору, через который я проходил буквально десять часов назад. Вели меня трое охранников. Двоих я не знал, а вот третьим был Пётр. Он передо мной. В руках у него был мой АКСУ, но со снятым прицелом. Правильно, иначе те, кому они ведут меня, заберут. О том, что со мной будет, мне рассказал отец Жени за несколько часов до того, как меня должны были выводить.
— Я был против этого решения. Но совет меня даже слышать не хотел, — рассказывал Валерий Юрьевич, сидя передо мной на стуле. Я же сидел на том же спальном мешке. Я молчал, а он продолжал. — «Печенеги», так мы называем тех мразей, что вынуждают нас отдавать им половину своих припасов, потребовали нового пленника, взамен того, что они убили сегодня.
— А его они за что убили? — спросил я, подняв лицо к Валерию Юрьевичу.
— За то, что мы не успели вовремя отдать им нужную «дань», — ответил Валерий Юрьевич.
— А вы пробовали воевать с ними? — спросил я.
— Пытались. Они убили десяток человек, а остальных избили, — ответил Валерий Юрьевич. Потом вздохнул. — После этого мы и не пытались.