Андреа прижалась носом к стеклу, чтобы лучше разглядеть заинтересовавший ее объект. Почти сразу после этого она услышала звук открываемого по другую сторону ванной комнаты окна и детский крик:
— Джастин, нет! Ну пожалуйста, Джастин, прошу тебя, не надо!
В голосе ребенка звучали боль и страх. Андреа открыла окно и увидела, как молодой человек положил ладонь на пушистый комочек и затем сжал ладонь в кулак.
— Нет! Нет! Нет! — снова и снова кричал ребенок.
Незнакомец теперь опустил руки, и из его ладони на снег выпал пушистый комочек. На желтом виднелось крошечное красное пятнышко. Молодой человек поднял голову и посмотрел вверх. Его черные глаза блестели. Он засмеялся каким-то пустым, идиотским смехом, а через несколько мгновений его уже не было под окном.
Глава 2
Андреа потребовалось некоторое время, чтобы понять происшедшее на ее глазах. Все случилось так быстро. Этот судорожно сжимающийся и разжимающийся кулак, этот неестественный пустой смех и пушистая желтизна с красным пятнышком… По спине Андреа пробежал озноб.
Детский плач отвлек ее от размышлений. Бедный ребенок! Подумать только, наблюдать такую жестокую сцену! Андреа быстро пробежала через ванную и постучала в дверь. Плач тотчас же прекратился. Андреа постучала еще раз.
— Кто там? — с испугом спросил детский голос.
— Меня зовут мисс Вэйд, я твоя новая учительница. Можно мне войти?
За дверью послышался шепот. Кто там мог быть? Не тот ли молодой человек?
Андреа повторила свой вопрос.
— Да, входите, — наконец ответил ребенок. Андреа открыла дверь. Она не сразу заметила Бельму, поскольку некоторое время не могла оторвать взгляда от необычайно красивого лица девочки, сидевшей в кресле-каталке. Обрамленный длинными шелковистыми локонами совершенный овал лица, огромные, еще наполненные слезами та, таинственно блестящие глаза невероятно зеленого цвета… Ноги ребенка не были прикрыты и производили впечатление абсолютно здоровых. Фелиция, по всей видимости, была невысокого роста и очень изящна. На ней была серо-голубая плиссированная юбочка и такого же цвета пуловер, который подчеркивал удивительный цвет ее глаз. Обута девочка была в мягкие туфельки поверх белых гольфов. Круглые гладенькие коленки не были как обычно у других детей помечены ссадинами и шрамами.
— Ты, конечно же, Фелиция, — улыбаясь, сказала Андреа. — Я услышала, что ты плачешь. Этот юноша… О нем нужно рассказать твоей бабушке.
— Ни в коем случае, — возразила Вельма, которая стояла у другой двери.
— Пожалуйста, не нужно, — тоже попросила Фелиция, — прошу вас!
— Почему — нет? — удивленно спросила Андреа.
— Да потому, что это ничего не даст, — печально пояснила Фелиция. Бабушка не станет наказывать Джастина, но очень будет переживать. А я так не люблю, когда она печалится.
— То есть как это, не станет наказывать? Ведь Джастин, как ты его называешь, просто опасен.
— Нет, мисс, — вмешалась в разговор Вельма, — Джастин не опасен. Просто он еще недостаточно взрослый. Видите ли, у него с головой не все в порядке, но он не причинит вреда ни одному человеку. Вам, или мне, или еще кому он точно ничего плохого не сделает.
— Но если у него не все в порядке с головой и он совершает подобные поступки, то его следует… отослать.
— То есть как это — отослать? — удивленно переспросила Вельма. — Он же член семьи.
— Он — мой дядя, — пояснила Фелиция. — Именно поэтому бабушка и огорчается, когда он совершает плохие поступки.
Было необычайно трогательно видеть, как близко к сердцу принимала эта маленькая девочка тревоги своей бабушки. Она ни при каких обстоятельствах не хотела ее огорчать.
— Вы обещаете ничего не рассказывать о случившемся? — спросила Фелиция.
— Обещаю.
Андреа сдалась не потому, что поверила в безобидность Джастина, ее по-настоящему растрогало озабоченное выражение лица девочки. В конце концов ей было всего десять лет.
— Честное слово? — настаивала Фелиция.
— Честное слово, — подтвердила Андреа, положив на сердце три пальца правой руки.
— Хорошо. — Глаза Фелиции сияли. — А вы в самом деле моя новая учительница?
— Да, и надеюсь, что мы поладим. По лицу Фелиции пробежала тень. Руки нервно теребили на коленях складки юбки.
— Вы все равно уедете, — подавленно констатировала она, — даже если мы и поладим.
— Вот этого я как раз не собираюсь делать, — пообещала Андреа. — Я намерена оставаться тут очень долго.
— Другие тоже так говорили. Только я их совсем не любила, правда, мисс Вернер мне очень нравилась, и я плакала, когда она уехала.
— А почему же она уехала? — полюбопытствовала Андреа.
— Она собиралась выйти замуж.
— Это очень веская и хорошая причина. И я уверена, она еще не раз приедет, чтобы увидеться с тобой, раз вы были такими добрыми друзьями. Она пишет тебе?
— Нет, еще ни разу не написала. И я даже не знаю, куда она уехала. А говорила, что даст о себе знать.
Андреа поймала себя на мысли, что абсолютно не понимает эту мисс Вернер.
— Она даже не попрощалась со мною, — почти со слезами в голосе продолжала Фелиция. — Вот так сразу и исчезла.
— Да, так и было, — поддержала девочку Вельма. — Мисс Вернер с вечера собрала свои вещи, а когда на следующее утро я хотела разбудить ее, то нашла только записку, где говорилось, что она отказывается от своего места.
— Вы ведь так не поступите? — настаивала с выражением испуга на лице Фелиция.
И прежде чем Андреа успела все хорошенько обдумать, она уже пообещала девочке остаться тут на несколько лет и никогда не уезжать, не предупредив заранее о расторжении договора.
Конечно, это было легкомысленно. Андреа даже еще не представляла, сможет ли сдержать свое слово. Но Фелиция была так расстроена, что у нее не нашлось сил выдержать другой ответ.
— Мисс Вэйд, — прервала мысли Андреа Бельма, — если вы сейчас побудете с Фелицией, я, пожалуй, пойду на кухню, помогу там миссис Коллинз приготовить ужин, а? Но только обязательно останьтесь тут, Фелиции нельзя быть одной. В крайнем случае позвоните, и я приду. — Бельма показала на шнурок звонка и пояснила:
— Один звонок для Коллинз, а два — для меня.
— Хорошо, я останусь, — твердо пообещала Андреа, видя, как Вельма в сомнении переминается у двери.
— А теперь, — продолжила Андреа после того, как Вельма вышла, расскажи-ка, пожалуйста, какими предметами тебе больше нравится заниматься.
— Никакими, — хихикнула Фелиция.
— Ну, не может быть. Наверняка что-то тебе нравится больше, что-то меньше.
— Наверное, чтение, поскольку я хорошо умею читать. А вот математику ненавижу, особенно вычисление дробей. Еще люблю французский, но ни одна из учительниц не могла преподавать его, а старый мистер Бернар умер в прошлом году.
— А кто это, мистер Бернар? — поинтересовалась Андреа.
— Он был настоящим французом. Прежде он преподавал в высшей школе в Клинтон-Сити. Бабушка объяснила мне, что он умер от старости, и что он был старше моей прабабушки, которая живет в Массачусетсе.
Фелиция больше не улыбалась. Ее взгляд был устремлен куда-то далеко-далеко.
— С очень старыми людьми, бабушка говорит это случается часто. Но ведь она еще долго не будет достаточно старой, да? А молодые люди и лети часто умирают из-за несчастных случаев и аварий. Поэтому нужно быть очень внимательными…
Андреа не хотелось, чтобы Фелиция возвращалась в мыслях к ужасной смерти своих родителей. Поэтому она попыталась отвлечь ее от этой темы.
— Значит, мистер Бернар учил тебя французскому. Ну а история? Тебе нравится история? — спросила она.
— У меня было несколько уроков с мистером Альваресом, когда мистер Бернар был уже слишком болен и не мог больше приходить, — казалось, что Фелиция не расслышала последний вопрос Андреа, — но мистер Бернар рассердился на это. Он тогда сказал, что мистер Альварес не может обучать французскому, так как у него ужасно плохое произношение, и его испанский акцент испортит мой французский. — Андреа с трудом сдерживала улыбку, но Фелиция не замечала этого. — И знаете, мне нравится мистер Альварес. Я даже получала удовольствие от занятий с ним. Да, наверное, бабушка все-таки поверила мистеру Бернару, а может быть, в се это произошло из-за Джастина…