— Да, бывает такое. Иногда довольно запомнить одну деталь, и потом ты по ней человека через несколько лет узнаешь. — Генерал опустил голову и вздохнул. — Вот и у меня сейчас такое дежавю. Смотрю на ваших жён, парни, а передо мной другая женщина. Уж больно глаза у вас, девочки, необычные. Будто в океан смотришься.
Катя улыбнулась и посмотрела на сестру.
— Эти глаза нам от мамы достались, — тихо выдохнула Даша. Виктор протянул руку и сжал её кулачок своими пальцами. — Мама погибла десять лет назад, Кирилл Сергеевич, попала под машину. Остались мы с Катей одни.
— А отец? — Морозов виновато посмотрел на грустных женщин, что сидели рядом, слегка соприкасаясь плечами.
— Именно из-за его неразборчивости в связях и погибла мама, — вдруг жёстко произнесла Катя. — Виктор тогда очень помог нам с Дашей. И в деле гибели мамы, и в деле спасения своей будущей жены.
Сергей быстро налил в стакан минеральной воды и тихо прошептал:
— Котёнок, тебе нельзя нервничать, не надо об этом.
— Я в порядке, Серёжа, спасибо. Мама наша была редкой красавицей, да только жизнь её не баловала. Уже после её смерти мы узнали, что с Дашей мы сёстры именно по матери. Своего отца я, оказывается, никогда не знала, а мама никогда о нём не говорила. А человек, которого я считала отцом, опосредованно стал причиной её гибели.
— Простите, я не хотел испортить праздник.
— Что ты, Кирюша, — Татьяна Дмитриевна махнула рукой. — Я очень рада, что девочки помнят маму и часто ездят к ней, а с ними и я к Кириллу наведываюсь. Они умницы — и порядок наведут, и цветы всегда приносят. А главное, что помнят родного человека. Свою маму Лидочку, вот и малышку нашу мы назвали в её честь, а внука в честь деда.
Морозов посмотрел на сестёр и тихо спросил:
— Вашу маму звали Лидия?
— Да, Лидия Степановна. Булавина Лидия Степановна.
— Булавина… Александр Михайлович Булавин ваш отец? — удивлённо спросил он. Потом помотал головой, будто отгоняя какие-то мысли и серьёзно уставился на Дашу после её фразы — «он мой отец, Кирилл Сергеевич, не Катин». — Но я его никогда не видел с женой… А, да, десять лет… я как раз тогда только вернулся домой… он никогда не говорил мне о гибели жены. Да и о дочерях ни разу не вспоминал. Никогда, даже когда речь заходила об детях, он… не говорил…
— А вы знакомы? — Даша с улыбкой смотрела на мужчину, мельком переглядываясь с сидящими за столом.
Морозов кивнул и вдруг резко встал. Он сжал кулаки и тихо прошептал:
— Катя, какая у мамы была девичья фамилия? Берестенко?
Катя медленно подняла на него глаза и внезапно затрясла головой, кривя губы. Потом поднесла руку к шее и прошептала:
— Да, Берестенко. Лида Берестенко.
После её слов Морозов резко отодвинул стул и широкими шагами вышел из комнаты. Сидящие за столом переглянулись, а Татьяна Дмитриевна закрыла лицо ладонями и тихо прошептала:
— Господи, он же её столько искал! А она тут, рядом была, какой кошмар. У меня даже мысли не возникло, что ваша мама это и есть его Лидочка. Господи, что делать-то?
Она вскочила и быстро вышла из комнаты вслед за Морозовым. Катя прикрыла глаза и шумно выдохнула. Сергей притянул жену к себе и крепко обнял, стараясь забрать у любимой хоть немного боли. Даша посмотрела на мужа и тихо спросила:
— Что делать будем?
Но Виктор не успел ответить, это сделала Катя, прикрыв глаза и прижавшись к мужу:
– Его необходимо вернуть, в таком состоянии его нельзя оставлять одного. В наших пока ещё гипотетических родственных связях разберёмся после.
Даша ахнула и прижала пальцы к губам:
— Ты думаешь… Катя, неужели это твой папа?
— Не знаю, сейчас надо его остановить, ему никуда нельзя сейчас ехать. — Катя благодарно улыбнулась мужу и встала. Она молча прошла вслед за ушедшими Морозовым и Платовой.
Кирилл и Татьяна стояли в холодном коридоре у окна и молчали.
— Прости меня, Кирюша, но я действительно не знала об этом. Ведь тогда она так внезапно исчезла, даже никому ни слова не сказала. Я и думать не могла, что она сюда уехала. А когда мы с Кириллом тут обосновались, ты же знаешь, у него служба, у меня работа и Витя, я никогда не думала… да и не встречались мы с руководством города. Не до того было. С вояками своими только пересекались, а после смерти Кирилла, слава богу, у меня Виктор остался, потом вот Дашенька и внуки.
Морозов обнял оправдывающуюся женщину и тихо проговорил:
— Ну что ты себя винишь, Тань? Ты-то вообще ни в чём не виновата, только вот… Я только сейчас понимаю, почему он мне правды не говорил. А мы ведь виделись, уже после моего приезда сюда в Академию виделись. Он тогда с какой-то блондинкой был на приёме… и ни словом, ни звуком… Мерзавец! Теперь, конечно, поздно, только меня до сегодняшнего дня волнует один вопрос — почему? Почему она уехала? Почему не сообщила?