Пока полицейский в присутствии Трави открывал ящики, тот размышлял о вполне обоснованных, но мешавших расследованию соображениях, которыми он руководствовался, на свою беду. Он считал, например, что Лози переменит имя, убежит за границу. А на самом деле тот не двинулся с места, получил жилье от Комиссариата по распределению жилплощади, потребовал восстановить непрерывный стаж. Чтобы отыскать Лози, достаточно было предположить, что он поступит подобно сотням других обыкновенных людей, а тот справедливо делал ставку на то, что они будут предполагать совершенно обратное. Но теперь Трави был уверен, что он в его руках. Не потому, что будет объявлен розыск, а потому, что Лози и дальше будет поступать таким же образом. Надежда встретиться с ним переросла в странную уверенность, с которой Трави трудно было бы расстаться.
Часть третья
XXIII
Выйдя из последнего вагона на пустынную платформу — дело происходило июльским солнечным утром на небольшой железнодорожной станции, — Трави, прикрыв от солнца глаза, заметил мужчину, который, вынырнув из-под навеса, двинулся ему навстречу. Когда тот пересек пути и приблизился к нему, Трави отнял руку от глаз.
— Вы депутат Трави, не так ли?
— Да.
— А я Ферри, мэр города, с которым вы во вторник говорили по телефону.
— О, — сказал Трави, протягивая ему руку, — не стоило беспокоиться. Я специально не назвал время.
— Но у нас останавливается так мало поездов, — мэр кивнул на раскинувшиеся вокруг поля, — что нетрудно было догадаться.
— Значит, вы меня проводите?
— Я здесь именно для этого.
Они вышли на привокзальную площадь, от которой платановая аллея вела к центру городка. Бронзовый солдат на памятнике погибшим во время войны целился гранатой в колокольню.
— Нам туда, — сказал мэр, показывая на пыльную дорогу, уходящую в поля колосившейся пшеницы.
По дороге Трави попросил:
— Расскажите теперь, как это случилось.
— Хорошо.
— И все, что вы знаете о Лози.
— О нашем учителе? Поверьте, я никогда бы не подумал, что его разыскивают. Такого скромного, замкнутого человека.
— Воображаю…
— Он приехал к нам девять лет назад, — продолжал мэр. — Мы знали только, что он вышел на пенсию и ищет покоя.
— И здесь он его нашел.
— Ну конечно. Более подходящего места нет во всем Венето. Мы как бы отрезаны от всего света.
— Вы никогда ни в чем его не подозревали?
— Никогда! — воскликнул мэр. — Только сейчас случайно выяснилось, что его разыскивают.
— Случайно? — Трави обернулся, чтобы взглянуть на мэра. — Я бы назвал это иначе.
— Вы правы, синьор депутат, была допущена оплошность. Но бумага о розыске пришла в 1948 году, одиннадцать лет назад.
— Ну и что?
— В те времена, сразу после войны, царила неразбериха. — Мэр развел руками. — Тогда я не был еще мэром, но меня не удивляет, что бумага затерялась.
— И когда же вы ее нашли?
— В среду, верней, во вторник, — уточнил мэр. — Я вам сразу же позвонил, потому что там была ваша подпись.
Трави молча шагал вперед.
— Можно вам задать один вопрос, синьор депутат? — нерешительно спросил мэр.
— Пожалуйста.
— Что за преступление совершил учитель Лози?
— Шпионаж.
— В пользу немцев или наших фашистов?
— Тогда не было никаких немцев. — Трави устремил взгляд на дорогу. — Все это произошло в двадцать седьмом году.
Мэр посмотрел на него удивленно:
— В двадцать седьмом?
— Что тут удивительного? — сказал несколько раздраженно Трави. — Мы были тогда уже не маленькими.
— Что верно, то верно, — забормотал мэр. — Но прошло больше тридцати лет! Почти целая жизнь, не правда ли?
— Вот именно. — Трави замедлил шаг. — Целая жизнь.
Некоторое время они шли молча.
— Вы его с тех пор не видели?
— Нет.
— Интересно, признаете ли вы его.
И, помолчав, добавил:
— И как он мог от вас ускользнуть?…
Трави горько усмехнулся:
— И вы еще спрашиваете! Он с вами жил, а вы ни о чем не догадывались.