Было время, когда Тхакур Нароттам имел удовольствие рассказывать простые истины многим достойным людям, имевшим самое высокое происхождение. Сам Тхакур Нароттам в глазах мирян выглядел членом семьи уттарадия каястха. За то, что он говорил правду, дурные люди принялись нападать на него. Кто судит других людей по свидетельству своих чувств, тот, в сущности, злонамерен. Такие люди, лишенные какого-либо здравого смысла, начали искать недостатки у Тхакура Нароттама. Почему он, рожденный в семье каястха, претендует на роль религиозного наставника людей, рожденных в брахманских семьях, да еще обращает их в своих учеников? Когда эти обвинения достигли ушей Тхакура Нароттама, он сказал, что чем вызывать вражду со стороны кого бы то ни было, он лучше совсем никого не будет учить. Шри Рамакришна Бхаттачарья и Шри Ганганараян Чакраварти, которые были учениками Тхакура-Махашайи, сказали по этому поводу, что если он прекратит учить, мир провалится в тартарары, и в нем еще больше возрастет количество атеистов-пашанди[5]. Сказав это, один из них облачился в платье торговца бетелем, а другой оделся гончаром. В это время целый корпус гордых пандитов из враждебной общины прибыл в Кетури, намереваясь сразиться с Тхакуром-Махашайей в открытой полемике. Прибыв в Кетури, они проследовали на базар, в гончарный магазин, чтобы купить себе глиняных горшков для приготовления пищи. Гончар заговорил с ними на санскрите. Оттуда эти пандиты пошли покупать бетель. Продавец бетеля также разговаривал с пандитами на чистом санскрите. Тут гордые пандиты подумали: «Что за удивительнейшая деревня, где даже горшечники и торговцы бетелем могут вести беседу на чистейшем санскрите?» А Тхакур Нароттам был величайшим человеком в этих местах. Невозможно было даже представить себе, каким великим пандитом он мог оказаться. Поэтому, вместо того, чтобы терять репутацию, обратившись к нему, лучше было без промедления уйти отсюда. Подумав так, эти пандиты поспешно покинули деревню. Таким образом, мы видим, что те, кто находится под защитой Истины, всегда подвергаются нападениям».
2. Из очерка «В поисках истины» (Садху).
Именно по этой причине Бхагавата требует, чтобы мы перевернули страницу. «Люди, обладающие здравым смыслом, оставляют дурное общение и развивают близкое общение с садху. Нет сомнения, что слова садху обладают силой разрушать злые склонности человеческого ума. Садху, таким образом, приносит пользу каждому, кто общается с ним». Есть много вещей, которые мы не открываем садху. Истинный же садху заставляет нас высказывать то, что мы скрываем в своем сердце. И тогда он берется за нож. Само слово «садху» не имеет другого значения, кроме этого. Он стоит у плахи с поднятым жертвенным ножом в руке. Желания человеческих чувств подобны козлам. Садху стоит здесь, чтобы убить желания, милостиво вонзив в них жертвенный нож неприятных слов. Если садху превращается в моего льстеца, он причиняет мне вред и становится моим врагом. Если он льстит нам, то мы тогда идем дорогой наслаждения, но не истинного блага.
3. Из очерка «В поисках истины». (Рамануджа и Ядавапракаша):
Способности не могут служить Истине, если отклоняются от Бога. Служение Истине — это функция души. Его нельзя отделить от Истины. Оно беспричинно и непрерывно. Истина тождественна Учителю Истины. Нельзя обрести знания заключений Вед без неуклонного служения лотосам стоп Шри Гурудевы. Никто не может быть Учителем Истины, кроме преданного Бога. Это не догма противоречащей здравому смыслу ортодоксальности. Это настоящая истина. Человек не может стать Гуру, — будь он хоть самого высокого рождения, прошедший посвящение со всеми жертвоприношениями, изучи он хоть тысячу и один раздел Вед, — если он не истинный вайшнав».
Давным-давно на Юге страны был город под названием Канчи. В этом городе жил очень знаменитый профессор, которого звали Ядавапракаша. Считается, что в то время не было ученого на всем Юге, равного ему в познаниях. Лакшмандешика (Рамануджа) приехал к нему поучиться и поселился вместе со своим учителем. Он был всем сердцем предан своим занятиям. Он был совершенно искренен в своем поведении по отношению к учителю. Эти превосходные качества привлекли внимание учителя и пленили его сердце. Однажды Ядавапракаша, следуя интерпретации Шанкарачарьи, толковал известный текст Чхандогья-упанишад, говоря, что глаза Бога красны, как зад обезьяны. Это пронзило сердце Рамануджи. В тот момент он был занят личным служением учителю. Слыша богохульство о Святом Образе Господа, он мучался от нестерпимой боли. Горячие слезы Рамануджи падали на спину Ядавапракаши. Этот внезапный приступ рыданий удивил Ядавапракашу и он спросил Рамануджу, что причинило ему такое горе. Рамануджа ответил, что нет необходимости толковать слово капьясам таким непристойным и оскорбительным образом, особенно если это слово имеет другое, возвышенное значение. Разве не было это в высшей степени оскорбительно — сравнивать Глаза Самого Бога, в высочайшей степени почитаемого Господина и Учителя всех нас, с наихудшими частями тела обезьяны?