Ядавапракаша очень рассердился, услышав эти слова Рамануджи. Он отчитал Рамануджу в самых суровых выражениях. «Находить недостатки в толкованиях Ачарьи Шанкары — это слишком дерзко для простого мальчишки! Можно ли найти иное толкование этого текста, чем толкование Ачарьи?» «Да», — сказал Рамануджа, и голос его был полон смирения — «да, есть и другое значение, которое увеличивает счастье духовного просветления. Объяснения Ачарьи призваны ввести в заблуждение тех, кто лишен склонности к духовному. Я скажу вам это другое значение. Благоволите меня выслушать».
И тут Рамануджа предложил свое знаменитое объяснение слова капьясам в этом тексте. Ком означает «вода». Тот, кто пьет воду — капи. Капи, таким образом, есть не что иное, как стебель лотоса. А то, что на стебле, это капьясам. Другими словами, пара красноватых глаз Верховного Господа имеет оттенок чистого блеска несорванного, на стебле, лотоса, сверкающего на лоне прозрачной голубой воды.
Ядавапракаша преисполнился величайшего изумления, услышав такое объяснение священного текста. Позор поражения, нанесенного ему его же собственным учеником, вонзился ему в сердце. Обезумев от ярости, Ядавапракаша в глубине души решил тайно покончить с Рамануджей.
Никого, кто обучает общему знанию или практическому труду, или любому мирскому учению о единении с Высшей душой (йоге) или исполнению определенной деятельности (врате), или аскетизму, или магии, или лицемерию, нельзя на самом деле считать высшим или Гуру. Все это просто бездельники, которыми, ввиду их совершеннейшего легкомыслия, очень легко манипулировать. Они никогда не бывают благодетелями обусловленной души. Напротив, они враги — и другим, и самим себе.
4. Из очерка «В поисках истины». (Лодочник и колючки).
Есть определенный класс людей, лишенных простого здравого смысла, которые говорят: «Хуже всего в этом мире — обязанности слуги. Поэтому у нас нет ни малейшей склонности заниматься чем-то подобным в мире ином. Мы желаем стать господами, чтобы нам поклонялись». Как будто запредельный Мир полон, подобно этому, мерзости и мучим, как и этот, тройственными качествами! Если человек не знает истинного смысла Вайкунтхи, он будет подвержен падению в убожество рассуждения вроде вышеприведенного. Он вечно воображает и приписывает наличие мерзости искаженного отражения образа даже непотревоженному самостоятельному существу как таковому. В тот Мир, где нет даже принципа ограниченности, не то что зла, где существует только беспримесное добро, мы не обязаны привносить отсюда то, что порождено злом. Солнце — это светящееся самопроявленное существо. Не нужно приносить к солнцу никакой лампы.
Есть одна притча, иллюстрирующая такое неправильное представление. Одного лодочника мучила мысль, что подтаскивать лодку за веревку к берегу — труд тяжелый и неблагодарный, тем более, что ему приходилось тащиться по каменистому пляжу, который к тому же был усажен ежевичными кустами, колючки которых вонзались в его босые ноги. И если бы ему удалось разбогатеть, он, пожалуй, был бы расположен тянуть свою лямку, ступая по мягким стеганым одеялам и матрацам, которыми он бы озаботился покрыть весь берег. Этот лодочник был так глуп, что собирался перенести в условия изобилия те жалкие занятия, к которым его побуждала бедность. Мысль о том, что если бы он разбогател, ему совсем не было бы нужды тянуть лодку за веревку, не пришла ему в голову. Люди, которые решаются путешествовать в запредельный мир, нагруженные всеми суевериями и материальными суждениями этого мира, кто заботится о том, чтобы перенести в запредельный мир свою безумную логику, кто хочет воображать, что в царстве, лежащем за границами этого мира, есть хоть какая-то возможность проявления здешней неискоренимой рабской психологии или некий вид служения, хоть в какой-то мере обладающий мерзкими чертами этого мира, — эти люди на самом деле такие же глупцы, как тот глупый лодочник. Функция слуги, которая превалирует в царстве Абсолюта, подчинение души, при полной свободе оной от пут материального рабства — это естественное состояние, совершенное повиновение души своей собственной истиной природе (свадхинате). Такое подчинение покоряет даже непобедимого Господа — и так Верховный Господь всех господ становится нашим.