— Я Грейс, — выплюнула я стервозно.
— Приятно познакомиться, Грейс, — добавил другой мужчина. Это был брат Кассио, Лука. — Лучано скрывал тебя от нас.
Правду ли говорил, этот человек? Я закатила глаза на него. — Конечно.
— Они тебе понравятся, Грейси, — отец мягко улыбнулся, игнорируя мою явную неприязнь к мужчинам. — Они хорошие мальчики.
Я покачала головой и пробормотала себе под нос: — Верно, — хорошие мальчики и эти люди не должны упоминаться в одной книге, а тем более в одном предложении.
— А этот большой мальчик — наш Маттео, — представил он моего сына, который с восхищением наблюдал за всей этой сценой.
Я подвинулась, регулируя вес сына на своем бедре. Маттео пробормотал приветствие, широко ухмыляясь, и потянулся к Лучано.
— Сколько ему лет? — спросил Нико.
Боже, мне правда не хотелось сейчас вести этот разговор.
— Маттео скоро исполнится три года. Да? — отец гордо просиял.
Избегая смотреть ни на кого из них, я кивнула, тяжело сглотнув.
— Вот вы где, — голос Эллы отвлек всеобщее внимание от нас. Она пришла вовремя и по нашим взглядам поняла это. — Я искала тебя повсюду.
— Ура, ты нашла меня, — я заставила себя подбодрить ее с фальшивой улыбкой. Мы встретились глазами. — Помнишь, у нас что-то происходит сегодня вечером? — я напомнила ей. — Отец будет присматривать за Маттео.
Она кивнула, ее кожа слегка побледнела. Черт, что-то еще произошло, пока я играла с Маттео?
— Эмм, отец, может Маттео пойти с тобой на кухню? — я спросила.
— Да, да, — ему так хотелось провести время с Маттео. Всего через несколько дней этого человека поймал Маттео. Как будто он чувствовал, что они родственники, но это была нелепая мысль. Никто, кроме меня и Эллы, не знал этого. И мы никогда не предавали друг друга.
— Эй, приятель. Элла и я скоро вернемся. Хорошо?
Маттео кивнул и потребовал: — Вниз.
Поставив его на ноги, он сделал три шага к дедушке, взяв его морщинистую руку. А затем удивил меня, взяв Лучано за руку. Тяжелый вздох сорвался с моих губ, когда я увидела, как мой малыш держится за руки со своим отцом и дедушкой.
— Извините, — пробормотала я с дрожащим дыханием, отвернулась от мужчин и зашагала к Элле, все время закрепляя в памяти образ Маттео с ними. Если бы не вся эта хреновая ситуация, было бы трогательно видеть, как Маттео держится за руки с этими двумя.
Мы оба направились к широкой двери, ведущей в сад за домом и к бассейну.
— Что происходит? — прошептала я, как только мы оказались вне пределов слышимости.
Я оглянулась и заметила, что все мужчины все еще могли нас видеть, и каждый из них наблюдал за нами. Мне так хотелось показать им средний палец, но отец все еще был там с Маттео.
Отведя ее в сторону, чтобы они нас не видели, повторила я, еще больше понизив голос.
— Ты меня пугаешь, — пробормотала я. — Что происходит?
— Я снова взломала сеть твоего дяди, — её голос был едва громче шепота.
— Ты узнала, кто его ребенок? — что могло так ее потрясти?
— Я не уверена, — пробормотала она.
— Что ты имеешь в виду? — я спросила ее тихим голосом. — Почему ты так взволнована?
Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Он финансирует свой нелегальный бизнес, используя твои активы в качестве залога.
— Что? — прошипела я. — Как?
— С помощью его адвоката, — конечно! Потому что адвокат, который занимался моим наследством, был тем же самым, что и адвокат моего дяди. Ян Ласло. И по совпадению любовник моего дяди. Но о последнем никто, кроме меня и Эллы, не знал. Этот адвокат был распорядителем всего имущества моих родителей, которое должно было перейти в мое владение в день моего двадцатипятилетия. Мои родители доверяли ему; Я доверяла ему.
— Но это еще не все, не так ли? — Эллу я знаю давно. Она могла читать мои эмоции так же, как и я могла читать ее.
— Нет.
Тот факт, что она отвечала кратко, подсказало мне, что это будет плохо. Действительно плохо. Я смотрела на ее лицо и знала. Я знала, что произойдет, и все же моя проклятая надежда не угасала. Всего два дня назад наша жизнь была хорошей, мы были довольны и счастливы.
— Они знают, что мы здесь, — ее голос дрожал от страха. — Они знают о Маттео и хотят передать все твои активы либо твоему дяде, либо анонимному лицу. Но они никогда не упоминают, кто это. Я думаю, это его ребенок.