Моё сердце сжалось в груди от беспокойства. Я им не позволю! Я буду защищать своего сына до последнего вздоха; Я бы не позволила им заполучить его. Он был невиновен во всем этом. Если худшим, что случилось, было то, что мой дядя забрал все мое наследство, пусть будет так. Пока он был в безопасности и дожил до того, чтобы вырасти мужчиной.
Слава богу, у меня не было девочки.
Из всех мыслимых мыслей и тревог именно это имело для меня наибольшее значение. Как моя семья могла сделать это со своей плотью и кровью? Хуже всего было то, что моя бабушка всем этим управляла и без колебаний отправила меня выплатить долг нашей семьи перед поколениями. Кто вообще это делает? Это звучало как какой-то плохой фильм.
— Нам нужно бежать, — пробормотала я, и мое сердце сжалось. Две ночи назад им хватило, чтобы нас найти. Было бы трудно снова исчезнуть. Но теперь, когда они узнали о Маттео, у нас было мало времени. Я хотела для него счастливой жизни, а не жизни в бегах. Я тяжело сглотнула, зная, что мне нужно сделать, но у меня просто не было сил довести дело до конца.
— Да, нам нужно бежать. Но на этот раз будет тяжело. Нам нужны новые личности, всё. Это займет время, и я не уверена, есть ли у нас такое время.
Я ненавидела свою семью. Я поняла, что мой дядя никуда не годится, с того момента, как много лет назад услышала, как он угрожал моей матери за кулисами. Я узнала его личность после смерти моих родителей и поняла, что была веская причина, по которой они никогда не ходили в гости к семье моего отца. Они защищали меня. Я хотела заставить своих дядю и бабушку заплатить. Причинить им боль, как они причинили боль многим другим.
— Может быть, мы сможем дать отпор, — пробормотала я себе под нос. — Пока мы не обретем новые личности и не вернемся в бегство, нам придется сражаться.
— Как? — Элла была напугана, и это было заметно. Мне тоже было страшно, но осознание того, что я должна защитить Маттео любой ценой, придало мне сил.
— Что, если мы просто скажем: «К черту все это» и империя моей семьи рухнет? — пока я говорила, план формировался в моей голове. — Мы бьем их там, где им больнее всего, — она наблюдала за мной, выражение ее лица медленно менялось. — Деньги. Мы берем все это. Или мы их убиваем? Убьем мою бабушку и дядю.
— А что насчет твоего наследства?
Наследство было со стороны моей матери. Мои бабушка и дедушка со стороны матери были богатыми, и я была их единственной внучкой. Они оставили мне каждый цент, около пятисот миллионов.
— Это наследство не принесет нам никакой пользы, если мы умрем, — пробормотала я. — Кроме того, нам не нужны эти деньги. У нас есть договоренность с Безжалостным Королем. Он принял условия сохранения нашей конфиденциальности. Мы продолжаем отмывать деньги, пока не наберем достаточно, чтобы выжить.
Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, прежде чем я продолжила.
— В любом случае сегодня вечером мы собирались столкнуться с адвокатом моего дяди, — сказала я ей. — Мы продолжаем реализацию этого плана. Если я смогу получить завещание, возможно, в нем есть что-то, что позволит нам вырвать его из рук моего дяди. Мы продолжаем искать имя ребенка дяди. И если мы сможем каким-то образом найти способ приблизиться к бабушке или дяде, мы убьем их.
— Господи, сколько «если», — пробормотала она. Я знал это, но у меня не было ничего другого. Не то чтобы двое из нас были главными преступниками. — Может, не стоит настаивать на аннулировании?
Это предложение сбило меня с толку.
— Почему? — она знала, что сделал Лучано; она ненавидела его так же сильно, как и я.
Она судорожно вдохнула и медленно выдохнула. — Ну, если с нами что-то случится, он понадобится Маттео. Отец хорошо с ним ладит, и я знаю, что тебе это не нравится, но Маттео нравится Лучано. Отец и твой муж в миллион раз лучше, чем твой дядя или твоя бабушка.
В этом она была права. Моя семья разрушила бы все хорошее, что было в моем сыне. Не было никаких сомнений, что ему будет лучше с отцом или дедушкой. На самом деле мне согрело сердце, увидев сегодня утром маленькую головку Маттео, прислонившуюся к Лучано. Да, было больно, но, как ни странно, это была хорошая боль. Мое сердце сжалось при виде моего сына с отцом. Сходство показалось мне поразительным, но никто его не заметил.
— Я рада, что они нравятся Маттео, — сказала я в конце концов. Проведя рукой по волосам, я почувствовала, что мы находимся на перепутье. Она была права: если с нами что-нибудь случится, Маттео понадобятся дедушка и Лучано. — Наверное, мне следует составить завещание.