Деньги передавались из рук в руки несколько раз, и на всех из них я заработал более чем достаточно. Это было то, в чем я был хорош. Именно по этой причине семья Витале владела Нью-Джерси и некоторыми частями города на протяжении последних двух столетий. Мы хорошо зарабатывали деньги. Нам принадлежали все преступные кланы, действовавшие в городе, а также большинство зданий. Отмывание денег преступных семей позволило раскрыть их тайны. Не то чтобы я заботился о них — лишь бы это не касалось моей семьи и моих друзей.
Мне не терпелось ускорить процесс, но я знал, что каждый неверный ход на шахматной доске может мне стоить. Альфонсо располагал необходимой мне информацией. Мне нужно было знать, где его племянница и где моя жена. Как только он попадет в ловушку колумбийцев и окажется именно там, где я хотел, я сожгу семью Романо дотла. Как будто их никогда не существовало. Они будут стерты с лица земли.
Я снял костюм-тройку и направился в ванную. Включив воду, я вошел в роскошный душ моей главной ванны. Я позволил воде смыть ночь. Мне хотелось, чтобы это смыло гнев и разочарование, которые наполняли меня и были готовы выплеснуться наружу.
Глядя на встроенную полку в душе, я остановился на шампуне и кондиционере моей жены, которые все еще лежали там. Мытье тела тоже. Мне следовало избавиться от этого. Аромат все еще сохранялся в ее флаконах, все, что мне нужно было сделать, это открыть их.
Я вспомнил ее запах, тот неповторимый запах фиалок. Каждый раз, когда мы вместе принимали душ, запах сохранялся вокруг меня часами, несмотря на то, что я сам мыл тело. Я намыливал ей волосы, помогал ей распутать рыжие колтуны. Она была так отзывчива на каждое мое прикосновение. Я до сих пор помню каждый ее стон, каждое ее прикосновение во время нашего последнего совместного душа.
Я обхватил рукой свой член и представил свою жену — ее тело извивалось подо мной, ее полный рот мечтательно улыбался, когда она приготовилась взять мой член губами. Боже, когда она впервые опустилась на колени, я чуть не пролился еще до того, как она взяла мой член в рот. После нескольких недель прелюдии и ее отказа когда-либо вставать на колени перед каким-либо мужчиной, это было самое великолепное зрелище.
Моя королева хотела меня так же сильно, как я хотел ее. Ее подчинение было чертовски эротичным. Прижав одну руку к каменной стене душа, я крепче сжал свой член и погладил его, представляя свою жену, мысленный образ нашего последнего раза, проведенного вместе в душе.
— Лучано, что ты делаешь? — прохрипела Грейс, румянец разлился по каждому дюйму ее бледной кожи. Она так легко краснела, что ее светлая кожа с веснушками отказывалась это скрывать. Мне это чертовски нравилось.
Я упал перед ней на колени, готовый поклоняться ей. Она была как редчайшая марка коньяка, которым я хотел наслаждаться всю оставшуюся жизнь.
— Я собираюсь попробовать свою жену. Мою королеву, — пробормотал я в ее киску. — И любить каждую чертову секунду этого.
Она была моей королевой. То, как ее тело вздрогнуло от моего прикосновения, как ее красивые глаза затуманились похотью. Ее дерзкий рот всегда становился мягким после того, как я ее кончил.
— Эм, что?
Я осторожно раздвинул ее ноги руками и почувствовал, как ее конечности дрожат. Она была такой красивой: ее широко раскрытые глаза смотрели на меня с нетерпением, а ее щеки пылали от волнения и смущения. Ее невиновность была очевидна в каждом прикосновении ко мне, в каждом произнесенном ею слове. Но под всем этим скрывалась и сила.
— Следи за мной, — прохрипел я. — Поняла? — она кивнула, ее рот слегка приоткрылся, и в тот момент, когда я наклонился и провел языком по ее щели, с ее губ сорвался дрожащий стон. Ее веки опустились, но она сделала, как я приказал, не отрывая своих глаз.
Моя жена имела божественный вкус. Я мог бы есть ее несколько дней и никогда не утолить этот голод по ней. Я сосал ее маленький чувствительный комок. Ее тело высохло надо мной, толкаясь ко мне в рот и отстраняясь. Но я не позволил ей отстраниться. Она была моей, для удовольствия, для траха, для использования. Все, черт возьми, мое.
— О, Лучано, — простонала она, ее взгляд сквозь тяжелые веки был полон вожделения. — Я собираюсь…
Я отстранился, мрачно посмеиваясь. — Я еще не закончил с тобой.
— Лучано… — запротестовала она, ее мягкое тело прижалось ко мне, предлагая себя мне. Как хорошая маленькая жена.