– Мы будем сидеть до победного, – сообщила мне Радмилка, усаживаясь на высокий стул возле стойки.
– А победный у нас когда? – сухо осведомилась я. Терпеть не могу, если они приходят в мою смену. Дурочкой себя чувствую. Девчонки веселятся, а я вокруг них скачу, как рабыня, ибо у меня работа. И сколько раз уже намекала, чтобы шли в другое место. Или, коли так уж хочется к Владимиру, то в другой день. Но, видимо, не уснуть им без здешней медовухи, а возможно просто нравится видеть меня взмыленной.
– Вьюжина, ты в себе? Равноденствие в 4:20. Тогда и победный.
Я нахмурилась и отошла. Как-то подзабыла сегодня взглянуть на календарь.
Всегда находятся желающие встречать небесные праздники всю ночь. Со всей вытекающей отсюда канителью. Я тоже по настроению люблю погулять от души и днём, и ночью. Но в данный конкретный вечер очень хотелось спать, а озвученный Радмилкой победный давал понять, что уйти раньше пяти мне не удастся. Или половины шестого… Да что там, у некоторых людей победный никак не наступает даже после победы. Девчонки некоторое время посидели возле стойки, поизучали перечень. Чего изучать? Не в первый раз заглянули на огонёк. Потом освободился один из столиков, и они кинулись туда. Столик оказался моим. Я подумала, не подослать ли к ним Здравко. У него своих клиентов хватает, но…
Нет, Здравко не согласится. Златка ему нравится. Миниатюрная, стройная, изящная. Всегда одета во что-то обтягивающее, подчёркивающее точёную фигуру. Блестящие тёмные волосы уложены так, будто десять цирюльников к ней каждый день в пять утра приезжают и со всей тщательностью готовят к предстоящему дню. К каждому дню – как к величайшему в жизни. Златка любит и умеет выглядеть ярко – но не вульгарно, а утончённо. В ней от рождения заложено некое чувство стиля. Что бы это слово ни значило.
А вот Радмилки Здравко побаивается. Она как-то рыкнула на него. Радмилка может казаться устрашающей. Крупная, с волевым лицом, и за словом никогда в карман не лезет. Ой, все её слова в карманы и не поместятся. В последнее время Радмилка предпочитает одеваться как цыганка. Длинные цветастые юбки, массивные украшения. Ещё эта яркая помада. Люди обращают на неё внимание, но какое-то осторожное. И Здравко из чувства осторожности держится от Радмилки подальше.
Я подошла к столику.
– Медовуху, – постановила Златка.
– Медовуха кончилась.
– А у них? – Златка указала на изрядно повеселевших ЗГ.
Я тоже глянула в ту сторону. За пять минут до этого я вынесла на самый лучший столик очередную бутыль.
– Последняя, – констатировала я и авторитетно добавила: – Они завязывают с выпивкой. Здоровый образ жизни, всё такое.
Сама гадала: придётся ли ещё сегодня в подвал спускаться, или как? Ох, всё-таки нравятся мне ЗГ-исты. Особенно тот блондин…
– Тогда сидр, – решила Радмилка.
– Представляешь, – начала Златка, обращаясь ко мне, – а её ухажёр бросил. – Она мотнула головой в сторону Радмилки. – Сказал, что не готов покупать цепочки, если хотя бы поцелуя не получит.
– Не больно-то я и страдаю, – равнодушно скривила губы Радмилка.
– Корыстные вы, девочки.
На мой взгляд, рядом с Радмилкой должен находиться парень, имеющий своё мнение и знающий цену собственному слову. И, желательно, способный держать её в узде. А то Радмилка всех под личные запросы пытается переделать. Парни от неё быстро сбегают. С последним, правда, они год встречались. До сих пор созваниваются, но уже без эйфории. От безысходности она и заигрывает с кем попало.
Когда старинные напольные часы (хозяин искренне полагает, что они облагораживают харчевню) боем объявили о приходе часа ночи, их, по-моему, услышала только я. Потому что рядом стояла. В это время из динамиков музыка уже не лилась, а прямо стремилась выбить решётку. Люди на танцполе конвульсивно дёргались. Бойкая Цветава давно ушла, с ней увязалась и культура поведения. Прошедший день был богат солнцем, и батареи на крыше заведения накопили почти беспредельное количество энергии. Это убивало во мне надежду на то, что музыка вдруг прекратится, а свет станет приглушённым (собственно, это никому не мешает: при недостатке энергии люди сидят и спокойно выслушивают друг друга). И на ближайшие дни Владимир получил хороший прогноз, в связи с чем в праздничную ночь не скупился даже на иллюминацию вокруг харчевни.
Я обвела взглядом зал. Девчонки пошли танцевать. Добролюбовцы тоже не сидели на месте: кто танцевал, кто вышел на улицу. Кроме одного. Самый красивый блондин остался за столом. Я засмотрелась. Глаза голубые, губы чувственные – только миловаться, сильные руки. Коротко стриженный, толстая золотая Радмилкина мечта на шее, ворот рубашки цвета небелёного льна расстегнут, видна часть татуировки на груди. И из-под короткого рукава ползёт и извивается по деснице замысловатая татушка. Я пригляделась к ней повнимательней. Слышала (да и по дальневидению показывали), что некоторые Чародеи умеют делать выколки, которые и вправду движутся по телу. Скажем, накололи змея, обычного или сказочного, треглавого, и он ползает себе по телу. Ноги, плечи. Оказаться может на любом участке кожи, только с тела никуда не денется. Говорят, при движениях рисунка человек ощущает лёгкое щекотание и покалывание. Приятное. Неудобств не доставляет. А ещё такой змей реагирует на поведение и настроение хозяина. Может нервно и бессмысленно метаться, когда человек злится, и спокойно спать, когда тот отдыхает.