– Что ты ищешь? – спросила Мэг, поднимаясь к нему.
– Жизнеописание Уильяма Феннела, написанное его секретарем Джеймсом Оливье. – Генри обнял Мэг за плечи, и они начали спускаться. На последней ступеньке Мэг споткнулась, Генри тесно прижал ее к себе. Она резко освободилась и подошла к столу. – Держи, – Генри протянул лист, на котором была изображена дама в старинном платье середины восемнадцатого века.
– Какая прелесть! Неужели это ты нарисовал!
– Видишь ли, я когда-то хотел стать художником.
– И что же?
– К счастью, я вовремя понял, что, кроме желания, необходим еще и талант, который у меня отсутствовал. Лучше преуспевающий торговец картинками, чем посредственный художник, – грустно улыбнулся Генри. – Между прочим, миссис Флеминг великолепно шьет, так что тебе осталось только подобрать нужные ткани, туфли и страусовые перья.
– А павлиньи не подойдут? – улыбнулась Мэг, вспомнив этих чванливых птиц, важно расхаживающих по саду. У них с Пиратом не сложились отношения. Накануне Мэг застала Сэндби, держащего за шкирку Пирата с павлиньим пером в зубах. Глаза Пирата выражали грустное недоумение. В глубине души Мэг была на стороне Пирата. Павлины не вызывали у нее симпатии.
– Это не соответствует эпохе, – рассмеялся Генри. – Следуй во всем эскизу, и ты, несомненно, покоришь весь Рединг.
11
Две недели до бала пролетели невероятно быстро. Мэг начала привыкать к своему новому положению, к Окридж-холлу, подружилась со слугами. Мысль о предстоящем бале приятно возбуждала, а подготовка к нему занимала всю женскую половину обитателей дома. Ричард несколько раз навещал Мэг и в присущей ему насмешливой манере строил предположения по поводу выбранного костюма.
Почему он не может быть таким милым, как Генри, думала Мэг и даже один раз сказала об этом Ричарду. При одном упоминании о Генри лицо Ричарда приняло замкнутое, надменное выражение, а губы сложились в жесткую складку. Да, они явно не симпатизируют друг другу, отметила Мэг.
В библиотеке Окридж-холла имелась обширная литература по Гейнсборо. Мэг с упоением окунулась в эту галантную эпоху. Со злорадным удовольствием она прочитала историю виконтессы Лигонье. Спустя полгода после написания портрета разразился громкий скандал, когда конюх виконта, бывший любовник его жены, донес хозяину о ее новой связи.
– Ну и нечего тебе воображать, – сказала Мэг портрету, проходя через желтую гостиную.
Ее почему-то задел рассказ Генри о возможном браке Ричарда и красавицы Бланш.
После очередного визита Ричарда выведенная из себя его насмешками Мэг в запальчивости сказала Мэри Энн:
– Непонятно, зачем он ездит сюда, вместо того чтобы проводить время с милой его сердцу Бланш?
– Он очень был дружен с леди Кэролайн, – объяснила служанка. – Он вас опекает.
– Беспокоится, наверное, что несмышленый подросток пустит по ветру все состояние Кэролайн. Хотя ему-то какое дело. Я уже совершеннолетняя и в опекунах не нуждаюсь.
В день бала Мэг проснулась от лихорадочного возбуждения. За два часа до начала миссис Флеминг принесла платье и туфли, а Мэри Энн приступила к прическе. Когда все было закончено, Мэг подошла к зеркалу. На нее смотрела стройная красавица. Серебристый, низко вырезанный лиф обрамляли тонкие кружева. Пышные фижмы того же цвета, приподнятые по бокам, открывали медного цвета юбку, из-под которой виднелись атласные серебристые туфли, украшенные жемчугом. Рукава были прихвачены лентами, скрепленными рубинами. Длинные жемчужные нити, спускающиеся с плеча, скрепляла на груди крупная рубиновая брошь в тонкой золотой оправе.
Волосы были подняты наверх под серебристую шляпку со страусовыми перьями. В руке Мэг держала веер тоже из страусовых перьев. Она чувствовала себя дебютанткой, забывшей роль перед выходом на сцену.
Ровно в шесть подъехал Генри. Он выбрал себе костюм виконта Лигонье. Белые букли парика очень шли к его тонкому лицу. Правая рука лежала на эфесе шпаги.
– Мэг, ты прекраснее портрета, – мечтательно промолвил он и галантно поцеловал ей руку.
Слова Генри придали Мэг уверенности в себе. Она оперлась на его руку и решительно направилась к машине.
Бал проходил в городском театре – величественном здании, построенном в шестидесятых годах прошлого столетия. Кавалеры и дамы в старинных туалетах, оживленно переговариваясь, выходили из автомобилей. По широкой, украшенной цветами лестнице Мэг и Генри поднялись в партер, откуда были вынесены кресла. В огромном зале царила веселая непринужденная атмосфера. Свет множества свечей, зажженных вместо электрических ламп, отражался в украшениях дам и золотом шитье камзолов.
Мэг сделала вывод, что предпочтение отдавалось парадному портрету, а некоторые костюмы пользовались особой популярностью. Три Сары Сиддонс с открытой недоброжелательностью смотрели друг на друга из-под огромных шляп, а два юных джентльмена лет шестнадцати в одинаково голубых камзолах явно намеревались выяснять отношения на свежем воздухе. Генри знакомил Мэг с присутствующими, и она с удовлетворением отмечала, как настороженное любопытство на лицах уступает место приветливому радушию и откровенному восхищению.
– Рада познакомиться с вами, мисс Уолленстоун, – сказала высокая дама с крупным носом в золотистом платье. Длинная Долли, узнала Мэг, вспомнив портрет миссис Эллиот, знаменитой куртизанки той эпохи, прозванной так за свой рост. Как и на портрете, эта крупная дама, несмотря на гренадерскую стать, выглядела обаятельно и даже чуть трогательно. – Надеюсь, наше общество пополнится новым членом, и мы часто будем встречаться на заседаниях.
– Это председатель общества миссис Форд, – шепнул Генри. – По-моему, ты ей понравилась.
В его голосе звучала гордость Пигмалиона. Мэг решила не обращать внимания на прорывающиеся собственнические нотки. Ладно, костюм – это ведь его идея.
Легкий гул заставил Мэг обернуться.
– А вот и любимец публики с красавицей Бланш, – сквозь зубы проговорил Генри.
Сердце Мэг забилось. В центре зала стоял Ричард в костюме принца Уэльского. Ну конечно, язвительно подумала Мэг, мне следовало догадаться, что он выберет костюм особы королевского дома. Та же непомерная гордость и та же, черт побери, красота. Ричард во всем точно следовал деталям портрета: красный мундир с эполетами превосходно смотрелся на его широких плечах, белые лосины плотно облегали сильные мускулистые ноги, а высокие черные ботфорты подчеркивали их стройность. Белоснежный кружевной галстук, небрежно завязанный вокруг шеи, резко контрастировал с черной шевелюрой. Он был без парика – единственное отступление от оригинала.
Его спутница выглядела необычайно эффектно в белом платье, красиво облегающем ее статную фигуру. Низкое декольте позволяло любоваться пышной грудью. Темно-каштановые локоны свободно струились по спине. Красивой формы нос, крупный чувственный рот, большие серые глаза, холодно глядящие из-под тонко очерченных бровей, – все в ней было прекрасно. Идеальная пара, отметила Мэг, но эта мысль почему-то не доставила ей удовольствия.
Медленно пробравшись через толпу, Ричард и Бланш остановились перед Мэг.
– Однако вас трудно узнать. – Левая бровь Ричарда слегка изогнулась. – Бланш, это Маргарет Уолленстоун, новая владелица Окридж-холла. Маргарет, это Бланш Лигонье.
– А она совсем не ребенок, Ричард, – бросила Бланш, бесцеремонно оглядев Мэг.
– Дети, оказывается, могут быстро взрослеть, – насмешливо ответил Ричард. – Правда, Мэгги?
Мэг, проклиная себя, густо покраснела, но, к счастью, прелестная пара уже отошла к другой группе гостей.
Заиграла музыка, и начались танцы.
– По праву официального кавалера я приглашаю тебя на первый танец, – сказал Генри и уверенно вывел Мэг в центр зала.
Мэг очень любила танцевать, а Генри был хорошим партнером. Они легко скользили между танцующими парами, а милые шутки Генри заставляли Мэг весело смеяться. На следующий танец Мэг пригласил охотник в коричневом камзоле. Во время танца они оказались напротив Ричарда и Бланш. Мэг поразили глаза прекрасной Лигонье. Взгляд был неподвижен и пристален, в нем чувствовалась такая сила и страсть, что сердце Мэг тоскливо сжалось. А она не такая уж и холодная, эта виконтесса. Интересно, Ричард так же страстно смотрит на нее? Бланш, заметив пристальное внимание Мэг, хозяйским жестом поправила волосы Ричарда. Тот встряхнул головой и рассмеялся.