Мэг добросовестно изучила все и узнала, что род ее матери возвысился при Генрихе VII и едва не был уничтожен при Елизавете, когда один из Феннелов ввязался в заговор в пользу Марии Стюарт. Некто, прозванный Храбрым Гарри, прославился в битве с шотландским королем Иаковом IV, зато был и другой, позорно бежавший с поля боя от Кромвеля. Его сын разделил скитания Карла II по Европе, но после Реставрации не поладил с королем и удалился в поместье.
Эдит Феннел была приближенной Анны Стюарт и успешно интриговала против герцогини Мальборо, ее правнучка Элизабет (та самая, о которой роман) прославилась экстравагантностью и скандальными романами. Судя по всему, сам любвеобильный принц-регент не обошел своим вниманием эту темпераментную даму.
Мэг с интересом разглядывала гравюру с портретом надменной амазонки, гордо восседающей на коне в платье, чересчур открытом для верховой езды, зато позволяющем любоваться пышной грудью. Ее роскошные волосы, выбивающиеся из-под лихо сдвинутого цилиндра, были деликатно обозначены как ярко-каштановые, из чего Мэг сделала вывод, что они были элементарно рыжими. Балы, которые задавала Элизабет, отличались таким великолепием и размахом, что им была посвящена отдельная брошюра. Видимо, эти празднества и подорвали благополучие семьи. В последующие годы информация о роде Феннелов становится более скудной, и по отдельным данным можно понять, что для поправки пошатнувшихся дел наиболее предприимчивые его представители отправляются в колонии. Это касалось мужчин, а женщины продолжали изумлять свет неожиданными поступками, но уже в иной, далекой от любовных приключений сфере.
Две молодые незамужние и, судя по описанию, очень красивые сестры Феннел отправились с миссионерами в Африку нести дикарям слово Божье и бесследно сгинули где-то в джунглях. Мэг пришла в голову кощунственная мысль, что где-то в жарком климате живут ее смуглые родственники, не подозревающие о своем происхождении.
В начале двадцатого столетия прославились Энн и Кассандра Феннел. Первая – как отважная путешественница, вторая – как одна из самых яростных участниц движения суфражисток. Фотография этой мужеподобной особы с решительным квадратным подбородком и фанатичным блеском в глазах наводила ужас. Самым удивительным было то, что эта отчаянная сторонница женского равноправия и принципиальная противница брака как института угнетения слабого пола в пятьдесят лет вышла замуж за довольно известного художника. Впрочем, к людям искусства Феннелы питали привязанность всегда, и в Окридж-холле подолгу гостили художники, музыканты и даже артисты.
Внимательное изучение истории рода матери позволило Мэг сделать вывод, что мужчины чаще отличались слабой волей, легкомыслием и склонностью к меланхолии. Женщины же, напротив, были энергичны и жизнелюбивы. Мэг поделилась своими мыслями с мисс Питере, на что старая дева ответила, что ее это не удивляет, и со значением посмотрела на девушку. Мэг содрогнулась, заподозрив в себе сходство со сладострастной Элизабет или грозной Кассандрой.
Все материалы, относящиеся к последнему времени и ныне здравствующим родственникам, Мэг отложила в сторону. Те, кто отверг Гвендолен, не стоили ее внимания.
Не пойду! Мэг решительно отмахнула снимки в сторону. Только теперь ее жизнь стала постепенно налаживаться. Острота одиночества после потери родителей немного притупилась, хотя иногда на нее накатывали такие приступы тоски, что, казалось, сердце разорвется от воспоминаний. Сбережения семьи позволили закончить учебу в университете, а коллеги отца помогли ей найти место библиотекаря в частной лондонской школе. Мэг с легким сердцем продала родительский дом, навевающий тягостные воспоминания. Денег от продажи хватило, чтобы купить и обставить небольшую квартирку в Лондоне, в которой теперь часто собирались молодые преподаватели школы. Кто-то пошутил, что обстановку и кота Мэг подбирала к волосам. Преобладание золотистых, почти оранжевых тонов могло смутить какого-нибудь тонкого ценителя, но это были любимые цвета девушки. Больше всего Мэг гордилась своим балконом, который превратила в маленький садик. Вечером романтическая обстановка балкона располагала к объяснениям в любви, которые Мэг каждый раз со смехом отвергала. Нельзя сказать, что ей никто не нравился, но пример беззаветной родительской любви заставлял ждать чего-то большего.
Мэг вышла на балкон полить цветы. Ярко-голубые маргаритки напомнили глаза Кэролайн, и девушке вдруг страстно захотелось посмотреть в них. Не зря, видно, говорили о завораживающем взгляде этой леди. Мэг резко взмахнула лейкой и задела растущую у двери фуксию. Три розовых цветка упали на пол. Мэг представила сестер Феннел и дунула изо всех сил. Легкие розовые сердечки взлетели в воздух и скрылись за перилами. Не понравится – уйду и забуду, подумала она и, представив себя в особняке Уайтов, выпрямила спину и вернулась в комнату.
Зеркало показало, что величавая осанка явно не гармонирует с линялыми джинсами и оранжевой футболкой. Когда не требовала ситуация, она предпочитала носить спортивную одежду. Стройная, хрупкая и длинноногая, она выглядела немного по-мальчишечьи, но слегка раскосые лучистые карие глаза, изящный носик и нежная шелковистая кожа могли принадлежать только женщине, и эта женщина была по-настоящему красива. Правда, Мэг не сознавала своей привлекательности, и это придавало ей особую, неповторимую прелесть. Девушка подумала, что у нее нет подходящего туалета для светского ужина. Родственники Гвендолен Уолленстоун были людьми состоятельными, и все платья Мэг, вполне пригодные для молодежных вечеринок, в фешенебельном особняке Уайтов выглядели бы довольно жалко.
Внезапно Мэг осенила замечательная идея. Она бросилась к стенному шкафу, в котором хранила платья матери. С ними Мэг не в состоянии была расстаться, тем более что сама Гвендолен бережно хранила свои девичьи наряды «эпохи Феннелов». Мэг прижалась щекой к тонкому шелку. Платье еще хранило нежный запах любимых духов Гвендолен. Некоторые были сшиты у известных портных почти тридцать лет назад, но не казались старомодными. Одно, из легкой воздушной ткани пастельных тонов, идеально подошло Мэг. Она казалась в нем выше и тоньше. Мэг достала единственную драгоценность Гвендолен – старинную бриллиантовую брошь – и приколола к платью. Теперь она была готова к знакомству со своими блистательными тетками.
2
Особняк Уайтов на Парк-Лейн оказался точно таким, каким его представляла себе Мэг, – роскошным и безликим. Огромные комнаты были уставлены антикварной мебелью, строго выдержанной в одном стиле. Чувствовалось, что каждая вещь стоила баснословных денег. С потолка свешивались бронзовые люстры, сверкающие хрустальными подвесками, слегка позванивающими, когда под ними проходили. Все было красиво, но как-то холодно и официально.
Среди немногочисленных гостей Мэг сразу узнала тетю Аннабел, стоящую рядом с молодой высокой блондинкой. Мэг смело подошла к ней. – Добрый вечер, я – Маргарет Уолленстоун, – представилась она.
Брови Аннабел поползли вверх.
– Добрый вечер, Маргарет, рада тебя видеть. – В ее голосе не чувствовалось никакой радости от встречи с «дочерью горячо любимой Гвендолен». Более того, Мэг уловила в нем удивление.
– Вы просили меня прийти, – поспешила добавить девушка.
– Просила! – Аннабел надменно улыбнулась. – Да, разумеется, я приглашала тебя. Бет, милочка, это твоя кузина, – обратилась она к молодой блондинке.