— Очень, господин доктор. Мне будет скучно без вас.
Глоссин кивнул, горькая улыбка обозначилась вокруг его рта. Он подошел к кровати, на которую легла Яна, и сел возле. Он чувствовал ее теплое дыхание; аромат ее пышных волос, ее молодого тела обдавал его. Ее полуоткрытые губы, казалось, просили поцелуя. Он открыл объятия, словно желая схватить ее, но рассудок победил. Отвернувшись, не оборачиваясь, поспешил он к выходу. Губы его были сжаты, словно он выпил что-то горькое.
Рейнгарт Изенбранд, владелец большого сталелитейного завода в Элене беседовал с четырьмя главными директорами.
— Мы должны принять меры, которые требуются политическим положением. Я не думаю, чтобы разрыв между Англией и Америкой заставил себя ждать, атмосфера слишком сгустилась, чтобы можно было надеяться на мирное разрешение.
Энергичный молодой владелец завода выдержал паузу и посмотрел на собеседников. Лицо Филиппа Иордана, заведующего заграничным отделом фирмы, выражало полное согласие. Коммерческий директор Георг Бауманн утвердительно кивнул.
Они лучше разбирались в политическом положении, чем профессор Писториус, главный инженер, и Фриц Эльтьен, создатель нового способа обработки стали. Оба техника еще втайне надеялись на мирное соглашение, тогда как коммерсанты видели неизбежность вооруженного столкновения.
Рейнгард Изенбранд продолжал:
— Положение Германии и Европы в отношении конфликта крайне важно. Согласно информациям из Берлина, Европа сохранит нейтралитет. Печать, в течение нескольких дней распространяющая слухи об аннулировании Англией европейских долгов Америке, по моему, подкуплена. Непосредственное участие Европы в этой войне было бы равносильно самоубийству. Оно мыслимо только со стороны Англии, но тогда наша страна была бы беспомощна перед Америкой. Я думаю, что нам не нужно оглашать возможность непосредственного участия в войне. Тем значительнее должны быть наши мероприятия, как нейтрального государства.
Ясно, что мы можем обслуживать обе стороны, не нарушая своего нейтралитета. По счастью мы отвыкли от сентиментальностей. Пусть в публике преобладают симпатии к той или иной стороне, для нас это только вопрос сбыта, возможность, благодаря интенсивной работе, поднять народное хозяйство, уничтожить последние следы минувших войн.
Незачем нам ломать голову над вопросом транспорта. Мы доставляем товары в Эссен. Как заказчики будут получать их оттуда, их собственное дело. Какого вы мнения на этот счет?
Филипп Иордан попросил слова.
— Вопрос транспорта крайне прост для Англии. Она без труда провозит фабрикаты через пролив прямо на остров. До Кале транспорту покровительствует нейтралитет, а оттуда подводный туннель… если он не будет разрушен американцами.
— Что касается транспорта в Америку, то нужно принять во внимание подводные лодки и аэропланы. Я слыхал, что Союз теряет на этом двадцать процентов.
Но мы не должны заботиться о транспорте. Это даже не главная забота воюющих сторон. Обе стороны часто будут закупать лишь для того, чтобы не дать товаров противнику и преспокойно оставят их у нас.
— А вопрос о ценах? — сказал Рейнгарт Изенбранд, глядя на Баумана.
— Цены будут установлены германо-французским промышленным союзом…
Георг Бауманн положил руку на лист с расценкой.
— Здесь находятся основные цены на сталь и все остальные фабрикаты. Мы сговорились сообща и на случай войны наметили немедленное повышение на триста процентов.
— Что мы должны продавать? — спросил шеф.
Профессор Писториус ответил:
— Это будет главным образом, зависеть от продолжительности предстоящей войны. Если война будет короткой, то полуфабрикаты, если она затянется — в ход пойдут стальные изделия. Люди дела рассчитывают, что сорок процентов всех воздушных сил будет уничтожено в первые десять дней войны. Все будет зависеть от того, продолжится ли война настолько, что поднимется вопрос о замене уничтоженного материала новым. Американцы стараются заменить качество количеством. Они лихорадочно работают над постройкой своих Р.Ф.С. Между тем готов уже наш тип, развивающий полуторную скорость. Воюющие вырвут у нас из рук всякий мотор нового типа, по какой угодно цене.
На боковом столе раздался звонок пневматической почты и из щели выскочило письмецо, адресованное Филиппу Иордану. Рейнгарт Изенбранд невольно сдвинул брови: совещание не должно было прерываться.
Иордан вскрыл конверт.