— Гергарт Бурсфельд умер много лет тому назад. Вы сами только что сказали, что открытие было погребено с ним, — сказал Цирус Стонард. В его голосе не было обычной решимости.
— Тайна больше не погребена. Она воскресла. Логг Сар… Сильвестр Бурсфельд снова сделал это открытие и, вероятно, значительно усовершенствовал его. Отец говорил о возможности, при помощи передачи энергии на расстояние, сконцентрировать на теснейшем пространстве, в любом пункте земного шара, миллионы лошадиных сил. Он говорил о том, что его открытие положит конец всякой войне. Сын пошел по следам отца. Они втроем сидят в Швеции, у Торнеоэльфа и работают над открытием. Если им удастся так развить его, как предполагал отец…
Цирус Стонард встал. Вытянув правую руку, он приказал доктору замолчать.
— Не произносите того, что я не должен слышать. Вы назвали место, где изобретатели занимаются своим предосудительным делом… Вы хорошо знаете его?
— Хорошо. Уединенный дом на берегу Торнео… В восьми километрах от Линнея.
— В таком случае я приказываю вам уничтожить этих трех изобретателей… Дотла! Чтобы не было такой мазни, как в Зинг-Зинг. Через две недели подводная станция будет в полной боевой готовности. К этому времени я жду вашего сообщения о том, что мое приказание исполнено.
Доктор Глоссин был отпущен. Он не мог не понять диктатора. На сердце у него было тяжело, какое-то неясное предчувствие давило его.
Доктор вошел в дом на 317 улице. Лифт довез его в десятый этаж. Отдав слуге шляпу и палку, он уселся в удобную качалку и стал размышлять.
Цирус Стонард приказал ему устранить трех людей. По сравнению со многими другими это поручение было просто. Рецепт был несложный и испытанный. Нужно было взять аэроплан с дюжиной здоровых полисменов или солдат, ночью отправиться в Линней, окружить дом, арестовать находившихся в нем и убить их при аресте за оказанное сопротивление. Дело было совсем простое. Доктор не раз проделывал это на практике.
Однако на этот раз ему было страшно. Внутреннее чувство предостерегало его против Сильвестра Бурсфельда и его друзей… Но приказ диктатора! Когда Цирус Стонард приказывал, было только два пути: повиноваться или нести кару за неповиновение!
Гнездо в Линнее должно было быть уничтожено; внутреннее чутье подсказывало ему, что это опасно, но внешне это предприятие казалось довольно безобидным. Нужно было вмешать в дело третье лицо. Но кого? Кто был заинтересован в уничтожении изобретения и изобретателей?
Неожиданная мысль всплыла в его мозгу. Конечно, вот правильный путь! Англичане были также заинтересованы в гибели Сильвестра Бурсфельда и его друзей, как и американцы.
Все затруднительнее становилось для доктора Глоссина обдумывание дальнейших выводов и заключений своего плана. Ему никак не удавалось соединить звенья цепи. Он ощущал странное подергивание в затылочных мускулах. Неясная тяжесть давила на виски. У него было такое ощущение, словно его воля больше не принадлежит ему, но должна покориться чужой. Он попробовал собраться с силами. Попытался встать с кресла, но его руки и ноги были словно налиты свинцом.
С отчаянным усилием удалось ему, наконец, отделить руку от ручки кресла и поднести ее к голове. Он почувствовал, что его лоб покрыт мелким бисером пота.
Качалка стояла в углу кабинета. Рядом находилась дверь в соседнюю комнату. Она закутывалась лишь густой завескою из бисерных шнурков. Лакей всегда провожал посетителей доктора Глоссина сначала в эту комнату.
Доктор почувствовал, как могучая чужая воля грозит покорить его собственную, проникает через это дверное отверстие. Ему смутно вспомнилось, что неизмеримое время назад он слышал звонок. Волевой ток, более сильный, чем его собственный, грозил покорить его.
Первый натиск должен был последовать в те минуты когда он всецело погрузился в мысли и комбинации по поводу приказа диктатора. В то время, как его мысли были сосредоточены на этом, он представлял удобное поле для чужого влияния, иначе он раньше почувствовал бы его и сразу мог бы принять оборонительные меры. Все это он понял, когда было уже почти поздно. Лишь ослабление его собственных мыслительных способностей заставило его почувствовать чужое влияние.
Доктор Глоссин отчаянно боролся. Всю свою оставшуюся волю он сосредоточил в одном приказе, направленном к самому себе.