– Вы правы, я сам в последнее время думаю о том же, – согласился с жандармом сыщик. – Утопист, согласен. Он полез не в свое дело. Тут такие силы замешаны… Большая политика, европейская война, власть в Европе на кону. Кто бы ему дал диктовать свои наивные требования…
– Вот! И я об этом, Алексей Николаич. Рад, что мы поняли друг друга.
– Яков Григорьевич, однако один вопрос все равно остается. Лаборатория Филиппова уничтожена безвозвратно. Но результаты его исследований – где они? У вас бумаг кот наплакал, на архив ученого не тянет. А в перехваченном письме германского агента сказано, что документы переправлены в Берлин. Откуда они взялись, если вы прибыли на место происшествия первыми и все забрали?
Сазонов опять пожал плечами. Похоже, это было его любимое телодвижение…
– Ума не приложу. Дворник сообщил тут же, как узнал. Мы приехали через полчаса. Дверь была заперта изнутри, в комнате ничего не тронуто, никаких следов обыска. Хотя…
– Что?
– Разве вот у жены что-то осталось? В спальню мы, конечно, не заходили.
– И не говорили с ней о бумагах?
– Алексей Николаевич, вы же понимаете, в каком она была состоянии. Лишиться мужа, внезапно. Остаться без средств. Да еще на последнем месяце беременности! О чем можно было говорить тогда с несчастной женщиной?
– Понятно. Я сам побеседую с ней.
– А…
– А вам, разумеется, сообщу о результатах.
– Буду обязан!
Пока доделывали опись, Лыков продолжил изучать бумаги. Его заинтересовал лист, запись на котором была оборвана. Сазонов глянул на него и пояснил: это лежало на лабораторном столе ученого. Последнее, что успел записать Филиппов перед смертью…
На четвертушке почтовой бумаги округлым почерком было написано: «Опыт над передачею взрыва на расстоянии. Опыт 12-й. Для этого опыта необходимо добыть безводную синильную кислоту. Требуется поэтому величайшая осторожность, как при опыте с взрывом окиси углерода. Опыт 13-й: взрыв окиси углерода вместе с кислородом. Надо купить элементы Ленкланше и Румкорфову спираль. Опыт повторить здесь в большом помещении по отъезде семьи…»
В папке лежал также рисунок аппарата Филиппова, сделанный перед его разрушением. Понять что-либо из него было невозможно. Эх, вандалы…
Коллежский советник оформил изъятие документов и покинул Мойку, 12. До встречи с военными оставалось еще несколько часов. Он заперся в своем кабинете и потратил их на ознакомление с архивом.
Сыщику мало что удалось понять из научных трудов вперемешку с частными письмами. Труды были других авторов – видимо, редакционный портфель. Из корреспондентов чаще всего встречался некто Трачевский. В черновике письма, обращенном к нему, встретились любопытные слова: «Я могу воспроизвести пучком коротких волн всю силу взрыва. Взрывная волна полностью передается вдоль несущей электромагнитной волны и, таким образом, заряд динамита, взорванный в Москве, может передать свое воздействие в Константинополь. Проделанные мною эксперименты доказывают, что этот феномен можно вызвать на расстоянии в несколько тысяч километров. Применение такого оружия в революции приведет к тому, что народы восстанут, и войны сделаются совершенно невозможными». Опять Константинополь! Как в письме в газету. Дался ему этот город… А фраза о применении оружия в революции совсем не понравилась правоохранителю Лыкову. Похоже, подполковник Сазонов не ошибся: покойный думал о таком использовании своего изобретения! Думал или специально готовил для этой цели? И вместо загадочного треххлористого азота грозил уже динамитом.
Еще сыщика заинтересовала приписка в конце: «К этому немного подходили в Америке (Тесла), но совсем иным и неудачным путем». Что за Тесла? Это фамилия или географическое название? Надо срочно отыскать Трачевского и расспросить о Филиппове.
Несколько писем были на немецком и французском языках – сыщик отложил их для поручика Олтаржевского. Закончив с бумагами, он наскоро почаевничал, потому что времени на обед уже не оставалось, и отправился на Таврическую.
Конспиративная квартира Разведочного отделения состояла из нескольких больших комнат на пятом этаже доходного дома. Ротмистр Лавров встретил сыщика и показал ему помещение. Удобство его было в том, что имелось два черных выхода. Для секретных дел весьма кстати. В прихожей сидел человек, хорошо Лыкову знакомый, – отставной унтер-офицер Арзамасцев. Барон Таубе привез его с Сахалина и пристроил к операциям военной разведки.