Наконец, Клим подошёл к буржуйке и, закатив рукав, стал осторожно прощупывать: сначала внутри самой печки, затем в дымовой трубе. Там обнаружился небольшой свёрток, замотанный проволокой, которая его удерживала в трубе. Развернув ткань, Глебов ругнулся: в свёртке было спрятано золотое кольцо, часы и пятьдесят рублей. Очевидно, Сахаров боялся, что украдут, не доверял местным и прятал ценные вещи.
Следователь встал, поскрёб пальцем щёку. Нет, тут должно быть что-то ещё, иначе бы Самуил Львович не упомянул бы тайник в своё завещании. И в тайнике этом должны быть важные документы или записи, иначе нет смысла их отправлять в Москву или передавать в НКВД. Значит, это может быть папка или что-то наподобие.
Глебов прошёлся по кругу, в раздумьях потирая лицо. Подошёл к зеркалу — заметил, что измазал себе всё лицо сажей. Еле слышно открыв кран, под струйкой воды он вымыл лицо, потрескивая искрами, и как следует намылил руки, протёр всё насухо полотенцем. Положив его на место, откуда взял, Клим машинально опёрся руками на умывальник и посмотрел в зеркало. Что-то было не так, что-то смущало. Приглядевшись, он понял, что зеркало висит неровно, поэтому отражение слегка под углом. Следователь аккуратно завёл пальцы за стеклянную поверхность, чтобы поправить — фаланги упёрлись в узнаваемую шероховатую поверхность коленкоровой папки. Вытащив её, мужчина с улыбкой подмигнул себе в зеркале. Не обмануло чутьё, хороший он сыщик!
Больше в комнате делать было нечего, да и чем ближе рассвет — тем больше шансов засветиться, так что Клим Глебов выбрался обратно в окно и отправился к себе в комнату, постоянно оглядываясь. Разувшись, папку он решил спрятать таким же манером, как Сахаров, чтобы завтра днём спокойно изучить её содержимое.
***
Повторный обыск с утра ничего не дал. Всё то же, что и ночью, Агнаров чертыхался и матерился. Латыгин догадался пошарить рукой в буржуйке — и «отыскал» заботливо спрятанный обратно тайник. Впрочем, часы и кольцо никого не заинтересовали, Яков Иосифович лишь фыркнул что-то про евреев и их жадность.
После обеда Клим Глебов уловил свободное время и, пока все были заняты своими делами, отправился к себе в комнату, заявив по ходу Роману Константиновичу, что не выспался и до вечера хочет подремать — вечером было запланировано оперативное совещание в кабинете Агнарова.
Папка для документов, к счастью, ждала владельца там же, где он её и оставил. С некоторым трепетом Клим тихонько выглянул в коридор, проверил, что никого нет, запер дверь и, сев на кровать, развязал узелок на папке. Внутри было две характеристики из личного дела и несколько документов.
Характеристику Кебучева Глебов пробежал глазами и положил на место — ему со дня на день должны были прислать такую же, только полнее и с проверкой по архивам НКВД. А вот характеристика Агнарова была интересна.
«Тов. Агнаров, Яков Иосифович.
1897 г.р. Место рождения: Одесса, точнее сведений нет.
Родился и вырос в криминальной обстановке, в десять лет был впервые задержан местной полицией за соучастие в краже. Затем трижды был под следствием, каждый раз выкручивался за недоказанностью преступления и недостатком улик. В 1915 году покинул Одессу — точно не известно, где пребывал и чем занимался до 1917 года. Предположительно — грабил вдоль черноморского побережья.
В 1917 году добровольцем отправился на фронт. По одним сведениям — вёл агитацию за эсеров, по другим — занимался разложением армии в целях вливания народных масс в собственное банд. формирование. По неподтверждённой информации, причастен к пропаже полковой кассы, вследствие чего находился под следствием на момент октября 1917 года. После Октябрьской революции исчез на непродолжительное время, вскоре появившись в окружении тов. Крыленко. Участвовал в установлении Советской власти в ряде регионов Юга, а также на Украине. Искренность перехода на сторону большевиков вызывает вопросы, в ходе борьбы с белобандитами неоднократно подозревался в связях с подпольем и боевыми организациями эсеров. Согласно характеристикам с мест службы, проявлял нездоровый интерес к предметам, окружённым мистическим нимбом. В частности, похитил из особняка княгини Кавронской перстень восемнадцатого века, который, как уверяют, мог вызывать духов [записано со слов приставленного для охраны реквизированного имущества тов. Лопатина, следствием не подтверждено].
После окончания борьбы с вооружённым белобандитским подпольем проходил обучение на курсах «Выстрел» и в Академии имени Фрунзе. Там близко сошёлся с тов. Ф.С. Бельским, 1883 г.р. Тов. Бельский известен своей дружбой с Ф.Э. Дзержинским, а также увлечением оккультными идеями и спиритизмом. По ряду доносов, подтвердить которые не удалось, на квартире у Бельского организован клуб по изучению вещей, не укладывающихся в материалистическое понимание мира. При этом сам тов. Агнаров является его активным членом и даже выступал с лекциями [записано со слов тов. Свободяна, внедрить агента в клуб не удалось, сам тов. Свободян был арестован за контрреволюционную пропаганду и сослан в КолымЛаг]
Деятельность тов. Агнарова вызывает закономерные вопросы со стороны ряда сотрудников НКВД, а также представителей партии. Несомненно лишь то, что, согласно нашим сведениям, непосредственно по проекту «Лучи смерти» все разработки курируются напрямую тов. Бельским через его верного помощника тов. Агнарова. Поэтому место проведения экспериментов вполне могло быть выбрано специально, с некими целями, не указанными в официальных документах. У партии нет информации о том, что бы кто-то из руководителей высшего эшелона лично выбирал или утверждал конкретное место — по всей видимости, оно было согласовано в кабинете тов. Ягоды, не более чем формальное разрешение на проведение работ в конкретном месте страны.
Остаётся неясным, может ли быть тов. Ягода вовлечён в проводимые эксперименты в роли большей, чем ему отведена. Также неясно, насколько случайно поступило предложение тов. Н. Теслы и не может ли оно быть как-то связано с клубом Бельского. Тем не менее, без шума выяснить все связи клуба точно не удастся, а в шумихе никто не заинтересован. Рекомендую действовать через тов. Латыгина и тов. Глебова.
С уважением, тов. Яков Бреев.»
Клим задумался. Час от часу нелегче: мало того, что появились дополнительные фигуры, так ещё и ниточка от них шла куда не следует. И при этом подтверждались опасения, что Яков Иосифович Агнаров является далеко не просто «начальником полигона», а тем ещё сукиным сыном с непонятными помыслами и сомнительной честностью любого разговора. Особенно подозрительно это выглядело в контексте его ночных бдений и исчезновений по ночам сотрудников полигона…
Оставшиеся бумаги были нарисованной от руки картой объекта, на которой отмечены места исчезновений и место аварии на полигоне, а также зарисовкой виденной Сахаровым фигуры. Интересно, что по очертаниям она не напоминала никого из тех, кого Глебов видел, так что, скорее всего, померещилось — хоть это и было очень странно. Тем более что описание фигуры напоминало то, что встретили НКВДшники в пустыне несколько ночей назад. Помимо этого, была какая-то бумага, исписанная числами, и вырванная страница из сочинений Ленина.
Код! Вот это совсем уж интересно! Что такого мог узнать Сахаров, что писать об этом решился только кодом? Неужели Агнаров обладает такой властью, что его следует так бояться? Или дело не в Агнарове? Код был сложный: надо было знать место, скорее всего на приложенной странице из книги, чтобы можно было сопоставить числа со словами или буквами в тексте. На первый взгляд следователь ничего не понял и, поразмыслив с четверть часа, решил отложить расшифровку на вечер.
Совещание у начальника полигона прошло бесцельно, но хотя бы быстро. Обсудили события минувшей ночи и безрезультатный обыск, Яков Иосифович попросил Латыгина решить вопрос с семьёй пропавшего, да было решено продолжить наблюдение за Кебучевым. Уже когда расходились, Глебов решил пройтись с Романом Константиновичем, чтобы «немного размяться после вчерашнего и покурить». Как только дошли до соседнего барака, завязался разговор.
— Роман, я знаю, что ты не очень-то доверяешь своему начальнику…