— И ты думаешь, что, спустя почти пятнадцать лет, он вдруг появился вот здесь, в казахских степях, в виде шаровой молнии?
Агнаров яростно затряс головой.
— Конечно! Кто ж, как не он? Это Джамсаран в лице Унгерна, никто иначе… В общем, когда мы его поймаем, я направлю прямо на молнию эту «лучи смерти», прям по ней жахну. Эта ведь установка — она ведь не только, чтобы дерево всякое сжигать. Это силовая ловушка! Ей, я уверен, можно и духов ловить. Мы поймаем Джамсарана! И он будет наш, советский, Бог войны.
— С чего ты взял?
— Ну как же! Я фильму видел, о том, как призраков ловят. Их надо в электромагнитную ловушку заманить, чтобы поле их к земле придавило. Тогда эфир внутри них размагничивается — и они становятся осязаемы… В общем, когда мы так сделаем — пообещай мне, что будешь держать тварь эту в луче. Он должен отделиться от Джамсарана, Бога войны. И вот тогда я с ним сольюсь, я стану вместо Унгерна… Пообещай, что поможешь мне! Это задание партии. Мы сможем завоевать весь мир, мировой революцией наведём новый мировой порядок! Это ведь про Революцию! Всеобщая справедливость, равенство и братство, освобождение угнетённых. Джамсаран станет нашим полководцем, соратником самого великого Сталина! И Гэсэр поведёт нас в бой, вместе с армией демонов. На захват всего мира и создание единой Советской страны, страны пролетариев и крестьян от горизонта до горизонта!
Вздохнув, следователь кивнул.
Яков Иосифович вскочил, лихорадочно пожал руку коллеге и стремительно выскочил из комнаты. Клим Глебов запер за ним дверь, потушил керосинку, разделся и лёг в постель. Сон не шёл, мысли всё крутились относительно шифровки Сахарова. Нет, старый еврей ошибся, не мог быт это Яков. Но что-то было в его словах, что-то цепляло чутьё Клима и не давало покоя. Ещё этот новоявленный недомессия с его желанием слиться с богом войны, каким-то там Джамсараном…
***
Следующие два дня прошли в тишине и покое. Наконец, наступила ночь кульминации — после обсуждения Кебучев согласился с мыслями Якова Иосифовича, что шаровая молния появляется строго по расписанию. Да и испытать «лучи смерти» на ней он был только рад, уверенный, что такой мощный поток электрической энергии должен буквально закинуть феномен в подготовленную для него клетку. В итоге было решено в ночь, когда ожидалось появление шаровой молнии, заманить её в ловушку на полигоне, а дальше уже подумать, что с ней делать.
Ночь выдалась тихая и ясная. Как это бывает только в степях и пустынях, в иссиня-чёрном бархатном небе тонули необычайно большие тёплые жёлтые звёзды. Все, кто остался на полигоне — а с момента пожара дезертировало ещё шесть человек ВОХРовцев и четверо инженеров — застыли от напряжения, каждый на своём месте, и принялись ждать появления феномена.
Примерно в половину второго ночи вдруг прямо в воздухе над главной дорогой объекта мелькнула ослепительно-белая вспышка. Все зажмурились, а открыв глаза, обнаружили висевшую метрах в пяти над землёй шаровую молнию. Она медленно, как будто покачиваясь на невидимых волнах в воздухе, поплыла по направлению к электрической установке, с жужжанием генерировавшей электро-магнитное поле на максимальной мощности.
Клим Глебов, пригнувшись за установкой Теслы, ждал условленного сигнала — он должен был в нужный момент выстрелить «лучом смерти» прямо в белую сферу шаровой молнии. Следователь видел, как молния перелетела через штакетник собственно испытательного полигона и поползла вглубь. Медленно, плавно, как будто прицеливаясь. Всё время НКВДшника не покидала мысль, что молния ведёт себя словно живая…
Справа и слева от Глебова, по диагонали, спрятались Кебучев и Агнаров. Профессор был с длинным металлическим стержнем, обмотанным медной проволокой — его последнее изобретение, как он сам его описал, переносной молниеотвод с переменной проводимостью электрического тока. Этим стержнем Гавриил Платонович планировал «загнать» молнию в клетку Фарадея в случае, если она попробует вылететь обратно, действуя им наподобие того, как моряки багром загоняют кита под китобойную пушку. Яков же снова вырядился в свой жёлтым костюм-халат, который был расписан красными символами, как позже выяснилось, представлявшими тибетское письмо, и чёрной свастикой, зеркально отражавшей один из символов Рейха. Свастика добавилась накануне, со слов Агнарова, это означало, что он готов взаимодействовать с Джамсараном, подаёт ему сигнал. На пальце у него поблёскивало крупное кольцо, на шее, похоже, что-то висело — выдавал чёрный кожаный шнурок у самого воротника. В общем, подготовился…
Наконец, молочно-белая сфера повисла над электро-магнитной катушкой, заботливо расположенной прямо на линии огня «лучей смерти». По задумке, катушка как раз должна была быть приманкой, чтобы шаровая молния зависла прямо над ней — тут перекрывалось электро-магнитное поле собственно катушки и электро-магнитное поле установки Теслы. Дальше надо было резко дёрнуть за канаты — и сложная система рычагов привела бы к поднятию из-под песка клетки Фарадея. В этой клетке молния бы застряла, при попытке побега её бы туда загнал своим стержнем Кебучев. Ну а потом планировалось открыть огонь из установки…
Вот тут была самая главная загвоздка: каждый из тройки имел свой собственный маленький план, которым не стал делиться с напарниками. Агнаров хотел выстрелить с помощью Клима в шаровую молнию «лучом смерти», отделить дух Унгерна от Джамсарана, после чего слиться с ним, с Гэсэром, подчинить Бога войны своей воле. Кебучев планировал закрыть шаровую молнию в клетке Фарадея, возможно, затолкнув туда «лучами смерти», чтобы затем была возможность её транспортировать и изучать как явление. Глебов же пока не решил, кому из них он не доверяет больше, а потому решил посмотреть, что из всего этого выйдет, и действовать по обстоятельствам. Тем более, вопреки первоначальному скепсису, он всё больше думал, что Сахаров был прав — и молнией кто-то управляет.
Тем временем шаровая молния, повисев над электро-магнитной катушкой и немного потрещав искорками, по всей видимости, разгадала план, либо же просто решила, что катушка цель скучная и неинтересная. Так или иначе, покружив ещё немного над ловушкой, молния замерла на мгновение, после чего вдруг плавно поплыла обратно, в сторону входа на объект. Кебучев чертыхнулся и поднялся ей навстречу, выставив вперёд своё импровизированное оружие. Клим выругался и привстал, чтобы лучше было видно всю обстановку. Сигнал при этом — условленный долгий свист в свисток — Агнаров не давал, поэтому клетка так и не поднялась…
Шаровая молния замерла. Из неё стали выбиваться небольшие искорки, переходящие на металлические предметы вокруг — в том числе, белые электрические всполохи забегали по стержню в руках профессора. Глебов почувствовал сильный запах, как после грозы, а ещё услышал тот самый звук, про который всё время говорил Латыгин перед исчезновением — как будто прибой вдалеке…
Яков Агнаров наконец резко дунул в свисток. Инженеры и ВОХРовцы дёрнули канаты — и из песка выскочили стенки клетки Фарадея, смыкаясь над белым электрическим феноменом. Ловушка сработала как надо, успев захлопнуться прямо над молнией, и, казалось бы, поймала явление…
Гул. Над полигоном пошёл тихий равномерный гул, вызывающий приступы панического страха у всех вокруг. Клим Глебов не мог объяснить, что именно не так, но весь как-то съёжился, стало очень неуютно, куда-то подевался весь воздух в лёгких, а в висках зашумело. Гул колебался, как будто проходя волнами над полигоном, то усиливался, то становился тише. И было очевидно, что источник звуков — шаровая молния. Глебову стало не по себе, появилась мысль, что надо бежать, пока не поздно.