На крик женщины прибежал Пурпурный Человек, и его присутствие, как и всегда, парализовало Элизабет. Она застыла, сидя верхом на толстой женщине, быстро убрала руки от её глаз и спрятала их за спиной. Пурпурный Человек принялся избивать Элизабет, а она терпела боль и молчала, потому что Пурпурный Человек не любил крикливых детей, и Элизабет знала это. Он избил её и скинул с лестницы в подвал, и дети принялись ГЛАЗЕТЬ на неё, и она поползла в свой угол, ненавидя ИХ ВСЕХ, ненавидя эту ЖЕНЩИНУ, ненавидя ПУРПУРНОГО ЧЕЛОВЕКА, ненавидя ЭТИХ ДЕТЕЙ…
Они могли бы освободиться, они бы могли вернуться к нормальной жизни, если бы захотели, но правда состояла в том, что они не могли. И дело было даже не в полиции, которая была на стороне Пурпурного Человека, и не в его всевластии — ведь он, казалось, слышал каждую мысль, знал о каждой перемене в их настроении и самочувствии. Нет, дело было в том, что ни у кого из них, включая Элизабет, нормальной жизни никогда не было. Никто из них не называл своих имён, у них не было документов, не было родителей или других людей, кто бы мог о них позаботиться. Их никто не искал, их не было в базах данных, для этого мира их всех не существовало… Дети бездомных, дети беженцев, как и сама Элизабет — у них не было прошлого, не было будущего, не было настоящего. Им оставалось только гнить здесь, днями и ночами позволяя гостям Пурпурного Человека использовать их тела, а потом умирать от болезней или недоедания среди грязи и червей…
Через несколько часов после того, как Пурпурный Человек избил её и скинул в подвал, Элизабет заснула. Ей приснился сон — на удивление добрый, в нём Пурпурный Человек кормил её с ложечки кашей, как это делала мама, и расчёсывал её волосы, а потом провожал в школу. Элизабет разбудили радостные всхлипы детей: хозяин спускался в подвал с едой. На четвереньках, как собаки, дети побежали к нему, и только Элизабет осталась лежать в своём углу. Она знала, что Пурпурный Человек будет злиться на неё, если она не поест, и если она останется на месте, будет только хуже, но ей было слишком больно.
Когда она открыла глаза в следующий раз, Пурпурный Человек стоял прямо перед ней, а вся свора детей ГЛАЗЕЛА на них, как будто Элизабет — избранная, словно её выбрали второй раз за день, и это сразу поднимало её в их глазах и порождало зависть. Пурпурный Человек потянул Элизабет за руку. Девочка вскрикнула, но не посмотрела на него, не посмотрела ему в глаза… Она знала, что он смеётся над ней, она вся съёжилась внутри, ожидая новых ударов, но Пурпурный Человек уже успокоился. Он достал шприц болеутоляющего, ввёл иглу в вену Элизабет и опустошил шприц. Элизабет почувствовала, как лекарство перемещается под кожей, как прохладное вещество растекается по руке, по плечу, как захватывает грудь, как всё тело становится легче, как боль начинает уходить… Она обмякла, и Пурпурный Человек отпустил её руку, накрыл дырявым пледом и ещё несколько минут стоял над ней и смотрел, как она погружается в дрёму.
Проснувшись, Элизабет обнаружила, что он наполнил водой её миску и оставил ей немного еды в тарелке рядом. Пока она спала, никто из детей не осмелился забрать её еду. Пурпурный Человек и раньше оказывал ей знаки внимания, но сегодня он лично принёс ей поесть. Раньше такого ни с кем не случалось.
15 февраля 2032 года. Дели
Мальчика скинули с лестницы, он ударился челюстью о нижние ступеньки и потерял сознание. Он лежал лицом вниз на полу, а его ноги вытянулись по ступенькам и изогнулись: левая ступня, похоже, была подвёрнута. Мальчик был на пару лет младше Элизабет, но выглядел намного моложе: если ему было лет десять, то вид у него был на пять-шесть. Маленький, сутулый, бледный, в серой бесформенной робе, которая была велика и волочилась за ним по полу. Он безуспешно пытался порвать робу спереди, чтобы не так мешала ходить. У него было очень мало волос. Элизабет с удивлением разглядывала его, потому что у него не было даже бровей, таких людей она раньше никогда не видела.