— Анюта хотела сегодня наших новичков пробовать. Посмотрим? А в воскресенье приглашайте Колю на бега. Будут любопытные заезды.
Коля ответил поспешно:
— В первом трёхлетки побегут, я знаю. Может быть, Сингапур возьмёт? Он фаворитом пойдёт, наверно!
Илья Ильич посмотрел на него внимательно:
— Следишь? Понимаешь? Молодец…
Коля от счастья потупился — известный наездник, тренер похвалил его!
Анну Ильиничну нашли во дворе у тренотделении.
Её было не узнать. И дома-то она была неразговорчивой, замкнутой. Сейчас, в брюках, куртке, шапочке с козырьком, в очках, молча стояла возле Урагана, которого конюх уже собрал и запрягал в качалку.
Стройные ноги Урагана были забинтованы, в наколенниках, нагавках; сбруя, ловко пригнанная, сидела плотно, красивая уздечка в золотых шляпках. Острые подвижные уши стояли торчком, глаза блестели, ноздри были широко раскрыты — конь нервничал.
Ещё бы! Всё кругом незнакомое, новое. Только двое своих, он чуял безошибочно: старый человек с «умными» руками, что в заводе столько раз приходил, щупал литые мускулы, смотрел копыта, зубы (Илья Ильич), и мальчишка, беленький, ласковый, не сводивший с коня влюблённых глаз.
Анна Ильинична, хоть с виду была спокойна, нервничала тоже. У каждой лошади ведь свой характер! Кто горяч, да послушен, кто пуглив, да упрям, злопамятен или добр, кому нужна строгость, а кому ласка… Наездник для каждого должен подобрать ключик. Только тогда лошадь будет золото. Одного движения руки, звука голоса — властного ли, просящего — достаточно, чтобы вложила в бег все силы.
Урагана собрали для первого раза почти как на приз, в полную форму. Хотя бежать должен был при пустых трибунах, только со своими однолетками, Янтарной и Колосником (лошади всё ещё были в карантине).
Янтарную и Колосника уже вывели на разминку. Сквозь решётчатые ворота на кругу ипподрома мелькала бежавшая ровной рысью, с откинутым хвостом Янтарная, за ней Колосник.
— Пошли и мы, — коротко сказала Анна Ильинична.
Села в качалку, вытянув ноги. Ей подали секундомер, хлыст. Вожжи едва натянулись — Ураган легко, плавно взял с места. Ребята — Женя, Иринка, Коля — побежали к воротам.
Сначала Анна Ильинична пустила коня шагом, тихим тротом. Женя с огорчением следил: Ураган бежал далеко позади, отстав, словно нехотя. Но вот — чтобы видней было, ребята, как воробьи, залезли на забор — на прямую беговую дорожку вышли все трое: Янтарная в середине, Колосник и Ураган по бокам, как стража.
Они приближались, бежали так ладно, красиво, что Илья Ильич, толковавший о чём-то со сторожем у ворот, замолчал и повернулся, любуясь. Бежали, чётко и сильно вскидывая ноги, будто не отталкиваясь, а только касаясь копытами грунта, и наездники каждый то сдерживал, то посылал вперёд своего коня, выравнивая.
— Неплохая сменка, а? — крикнул Илья Ильич.
— Ну… Ваш завод когда плохих лошадей поставлял? — поддакнул сторож.
Женя на заборе приосанился.
— Ой, ой, почему же Ураган тех не может обогнать? А ты ещё хвастался! — крикнула Иринка.
Женя надул губы…
Но тут наездники пустили лошадей резвее. Сначала они шли по-прежнему вровень, потом вырвался Колосник. Он бежал очень хорошо, без единого лишнего движения, как чёрная стрела. Янтарная пронеслась, как золотой ветер. Что же Ураган? Женя заёрзал, чуть не свалился с забора. Анна Ильинична, да пустите же его вволю! Эх!.. Женя готов был зареветь…
Ура, ура, наконец-то!
Сверкнули на солнце грива и хвост Янтарной, лошади снова огибали круг. И появились на прямой. Ураган бежал, нет, летел теперь первым, впереди! Почти распластавшись над землёй, легко, сильно выбрасывая крепкие ноги; Анна Ильинична в качалке откинулась назад, даже сдерживала стремительный его бег… Вот они поравнялись с забором. Женя заплясал от возбуждения, счастья… И с криком: «Ура-а!» — полетел на землю.
От голоса ли его, но конь повернул голову, сбился с рыси на галоп, заскакал… лишь на мгновение. Руки наездницы властно натянули вожжи, он осел на задние ноги и снова помчался великолепной чёткой рысью.
Женя успел вскочить с земли — Колосник с Янтарной всё равно ещё не догнали Урагана. Всё равно не догнали!..
Не усталого, а лишь разгорячённого бегом, сильного, бодрого, всхрапывающего от радостного чувства свободы, широко и вольно дышащего, привели Урагана обратно в конюшню.
— Для первого раза — на пятёрку! — сказала Анна Ильинична.
Урагана распрягли. Растёрли, покрыли попоной. Дежурный конюх укрепил повод на водиле, огромная карусель медленно завертелась, Ураган пошёл за ней.
— Зачем? — удивилась Иринка. — Не набегался разве?
— С полчаса будут водить, чтобы остывал понемногу, — объяснил Коля.
И Женя подтвердил:
— Чтобы остывал.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Настал день больших бегов.
Александра Петровна разоделась в пух и прах, даром что старушка. На Иринке тоже всё было новое, нарядное, в сборках-оборочках. Даже соломенная круглая шляпка с ромашками! (Женя сразу вспомнил Леру…)
Ему Александра Петровна по просьбе Ильи Ильича купила новый костюм со множеством карманов. Мальчик набил их старыми программами бегов, огрызками сахара. Илья Ильич тоже расфрантился; несмотря на жару, повязал модный галстук, приговаривая:
— Вот увидите, сегодня на ипподром пол-Москвы соберётся!
Пройти на трибуны пришлось в обход, улицей, — через ворота на круг рысаки уже выезжали на проминку. Наездники были кто в белом шёлковом камзоле с голубой полосой, кто в ярко-красном, кто в зелёном, разноцветные, приметные издали.
По улице к главному зданию бегов шла, текла людская лавина. Машины стояли на площади одна к другой и всё время подходили новые. С других улиц, из переулков тоже валил народ. Пёстрый, говорливый поток.
А вот Коли почему-то не было! Они договорились встретиться у входа, да разве в такой толчее разглядишь?
Контролёрша пропустила их всех на лучшие места как своих. И Колю обещала пропустить, когда придёт…
Трибуны жужжали, гудели, белые программки вспархивали, как птицы. Иринка голову отвертела, высматривая Колю… Женя с тайной завистью смотрел на круг, где готовились к заезду лошади. Он знал, Ураган сегодня не бежит, и от этого было не по себе.
А ипподром стал ещё наряднее. Развевались флаги, зеленела трава. Разноцветные наездники в качалках ехали то быстро, то шагом. Иринка толкнула Женю:
— Уже начали, да? Уже бегут?
— Да нет же! Видишь, размялись и к старту готовятся?
— А где старт? Вон у той будочки? А почему у той хорошенькой лошадки на боку номер семь, а у той только два? Седьмая лучше бегает?
— Фу-у! — Женя чуть не щипнул девочку. — У них номера по жребию. Понимаешь, по жребию!
Но тут громко, звучно ударил колокол.
Трибуны смолкали, как стихающий прибой. Восемь рысаков выравнивались на беговой дорожке. У каждого сбоку висел чёткий номер. Откуда-то появился красный «Москвич». Вдруг выпустил с боков металлические стрелы-крылья, встал перед лошадьми. Снова ударил колокол. Старт!
«Москвич» быстро покатился вперёд, лошади за ним; он свернул в сторону, а они, то сбиваясь в красочную группу, то растягиваясь, понеслись по дорожке. «Хорошенькая лошадка» с номером семь вырвалась вперёд, её тут же обошёл номер пять. Трибуны молчали, точно и не были плотно забиты людьми, потом ожили, зашумели, когда гнедой рысак, отставший у старта, легко обошёл и пятый номер, и семёрку…
А радио объявляло:
— Первая четверть пройдена за тридцать одну секунду. Впереди лошадь номер три.
Женя разглядел: на третьем номере, пригнувшись, посылая гнедого рысака вперёд, мчалась… Анна Ильинична! Он узнал её по фигуре, по очкам, хотя на ней был чудной оранжево-синий камзол, такая же шапочка.