Не чаще ли зайцев губит не слабость, а благодушие?
Трудно приходится в морозную зиму кабанам. Одни для лежки роют снег до теплой земли. Другие натаскают в укромное место еловых лап и ложатся на них.
А этот приспособился спать на муравейниках. Разроет муравьиный дом до половины и ложится на него. Роскошная получается постель.
Дорогая это роскошь. За счет других. Ведь потом такие муравейники промерзают насквозь.
После зимы очень много в лесу упавших деревьев.
Переломились пополам стоящие в густоте собратьев некоторые молодые сосны. Мощная старая ель рухнула, оставив высоченный пень, зияющий, как раной, расщепленной верхушкой. Еще одна вырвана с корнем. Во весь рост хлобыстнулась толстая осина… Отчего падали деревья? От избытка снега или сильного ветра?
Ни тем, ни другим нынешняя зима не выделялась. Великовозрастные деревья скорее всего упали от старости. Устали ждать. Не стало сил держать груз ветвей.
А молодые?
Ослабели. Не выдержали борьбы за место под солнцем.
Отломил с упавшей ели ветку с шишками. Слегка тряхнул ее, и посыпались на землю семена — огромное количество семян. Зачем ели их так много?
Это просто понять. Ведь чтобы несколько семечек проросло, дереву приходится уплатить лесу щедрую дань. И дятлы еловые семена клюют. И белки их едят. Мыши на земле подбирают. Да мало ли в лесу желающих подкормиться еловыми семенами.
И всем надо угодить, а то останешься без потомства.
На снегу лежит лосиный рог. Приятная находка.
Зачем лосям рога? Если для того, чтобы перед лосихами красоваться, то почему такую красоту лось носит не круглый год? Почему на зиму рога сбрасывает?
Если рога предназначены для самообороны, тогда тем более непонятно, зачем освобождаться от них на время года, когда волки, главные враги лосей, особенно злы.
Так что же, такая роскошь — прихоть природы?
А не для того ли даны лосю рога, чтобы в период гона он мог побороться с собратьями за право сильного продолжить род? Здоровье потомства важнее жизни самого лося.
ВСТРЕЧИ
Тихо было на лесной лужайке у реки. Но стоило здесь появиться мне, как сразу же раздались тревожные голоса. Затрещал дрозд. Запищали кулики. Резко закрекал в траве коростель.
Дрозд, не переставая трещать, перелетел на другое дерево. Кулики побежали по прибрежному песку то и дело останавливаясь и оглядываясь на меня. Коростель никуда не убежал, лишь забился в более густую траву.
Для всех обитателей лужайки я чужой. Все встревожились: зачем пришел? Каждый опасается за своих птенцов.
Убедились, что я не собираюсь вторгаться в их жизнь, утихомирились. Вновь воцарилась над лужком мирная тишина.
На лугу у меня из‑под ног поднялся большой болотный кулик кроншнеп. Здесь оказалось гнездо с птенцами.
Не стал я задерживаться возле гнезда. Но все равно на другой день птенцов в гнезде уже не увидел. То ли их расклевали вороны, то ли с’ела лиса, обнаружив гнездо по моим следам.
Даже незначительное вмешательство в чужую жизнь зачастую приводит к трагедии.
Шел по бору, смотрю под сосной щука валяется. Что за шутки? Откуда взяться щуке в лесу? До озера, правда, недалеко — с полкилометра. Но не рыбаки же щуку в чащу затащили?
Может хищный зверь ее на отмели поймал, да в лес приволок? А съесть не успел, я ему помешал.
Рассматриваю щуку. Большая. И свежая. Нигде ничего не отгрызено. Даже следов зубов не видно.
В вершине сосны кто‑то зашевелился. Я глянул вверх. Вижу на сосне гнездо. А в гнезде две молодые цапли сидят.
От нечего делать перья клювами чистят.
Вот кто свой обед с сосны уронил. Не ценит молодежь труд родителей. А очень нелегко взрослой цапле такую щуку поймать.
В густой кроне сосны кто‑то шевельнулся. Словно серая тень перескочила с ветки на ветку. Затаилась. Некоторое время спустя перебралась повыше. Задрав голову, я тихонько пошел вокруг сосны. Интересно, ко это прячется в ветвях?
Наконец понял, что это птица. Я иду, и птица бесшумно меняет место так, что никак мне ее не рассмотреть. То вижу кончик клюва, то хвоста.
Бросился я в сторону птицы сосновой шишкой. Резко сорвалась она с ветки, перелетела на соседнюю сосну и заорала на меня грубо, по — кошачьи. Хоть уши затыкай.