– Командир, положи три рубля на барабан; я для тебя весь вечер играть буду!
Я уже привык к тому, что в Батуми нас всюду пытались облапошить и выпотрошить! Чаще всего применялись традиционные методы известных всем прилипчивых цыганок-гадалок – лишь бы разговорить, чтобы задурить, лишить инициативы, кое-в-чем даже пристыдить, порождая у жертвы ослабляющее ее чувство безотчетной вины. В общем, обработать психологически, а потом завладеть, чем придется! Я понял, что и сейчас отрабатывается аналогичный сценарий, потому с усмешкой известил барабанщика, что мы скоро уходим и барабан нам абсолютно не нужен.
Эйнштейн бросил взгляд на мой непустой графинчик, покачал огромной головой и не поверил:
– Командир! Зачем хозяев оскорбляешь своим недоверием? Пока ты с милой дамой у меня в гостях, я в твоём полном распоряжении, а вы под моей защитой! Так и знай! Для хороших людей ничего не жалко!
«Очень занятно звучит!» – только и подумал я.
Но три советских рубля, деньги совсем не малые. Расставаться с ними мне не хотелось. И, ты же понимаешь, проблема состояла не в моей мнимой жадности. Ведь всего за минуту до того к нашему столику – вспоминаешь? – подходила грузинка в кружевном белом фартуке с корзиной цветов, но она, как обычно, даже не предлагала мне их купить с заготовленными заранее словами «купите для вашей дамы». Она лишь чертила своей тележкой большие круги вокруг нашего и соседних столиков. Её расчет был простым, но эффективным! И хотя именно таким образом она всякий божий день раскачивала самых зажимистых мужиков, которые, боясь опозориться, вынужденно демонстрировали свою щедрость, но для тебя, Лучик, я и без ее приемчиков раскошелился с удовольствием. Правда, сразу же надумал сконфузить эту ушлую грузинку, чтобы впредь не давила мужикам на психику:
– Девушка, мы именно вас и ждем! Подойдите к нам, пожалуйста! – и когда она приблизилась, я добавил таким тоном, словно делал подобное ежедневно. – И подберите нам самые красивые и самые свежие цветы! Но с условием! Они должны гармонировать с платьем и цветом глаз моей невесты!
Вы обе, и ты, и цветочница, непринужденно засмеялись, что свидетельствовало о прямом попадании. Стало быть, поставленная задача решена нетривиально, но я не остановился:
– Впрочем, нет! Теперь я и сам знаю, что нам нужно! Только розы «Софи Лорен»! Вот только у вас я их не вижу!
Цветочницу смутить не удалось:
– Желание клиента в Грузии закон! Через пятнадцать минут, я надеюсь, вы дождетесь, эти чудные цветы украсят вашу невесту! Однако знаете ли, они очень дорогие – пятьдесят копеек за штуку… Вам три или пять?
– Пожалуй! – я с улыбкой поглядел на тебя, а потом обратился к грузинке. – Двадцать пять носить в руках тяжело и неудобно, мы потом еще погуляем! Лучше пока пятнадцать!
– С вас семь пятьдесят! – произнесла цветочница и наклонилась к твоему уху. Ты потом со смехом доложила мне ее слова: «Мне бы столь завидного жениха!»
А я увидел, как ты счастливо засмеялась и тихо ей ответила:
– Вы даже не догадываетесь, насколько он мне дорог! Я и вам желаю такого же!
И после подобного шика некий Эйнштейн местного разлива принялся меня раскачивать на жалкие три рубля, делая упор на то, что для умиротворения души столь прекрасной дамы его чудесная музыка просто необходима! Мол, как я до сих пор этого не понимаю!
Я же был не против умиротворения, тем более, здесь им и не пахло, здесь велась тонко выверенная и давно отработанная психологическая атака на мой карман. Всё остальное являлось лишь маскирующим прикрытием основного замысла.
Понимая это, я не сдавался; дарить прохвосту свои деньги я не собирался. Но и он оказался не лыком шит, демонстративно обратившись теперь не ко мне, а сделав уже тебя объектом своего приставания:
– Вам же нравится хорошая музыка? – задал он тебе вопрос, причем, таким образом, что отрицать его суть было бы глупо. Мне хорошо известно это правило: как только ты произнесешь своё первое «да», так сразу и окажешься в его сетях. По всем законам психологии дальше ты как попка станешь повторять одно лишь «да» и «да», а уж вопросы, нужные ему для реализации своего плана, ушлый Эйнштейн давно заготовил и проверил их действие на наших предшественниках.
Его огромнейшая как у лохматого льва голова, в сто крат увеличенная вздыбленными патлами, подавляла меня психологически. Она даже вызывала у меня безотчетный страх и неуверенность в себе. Потому более всего мне не хотелось, чтобы и ты испытывала нечто подобное.