– Значит, она была не местной?
– Нет, не местная, пришлая… Явилась в такую же метельную ночь, какой недавно Стеша с волками повстречалась, небось слыхали?
– Слыхали.
– Ту историю мало кто помнит, а я знаю хорошо. Ну так вот… Постучалась она в крайнюю избу, вся заснеженная, промёрзшая, с мальчонкой на руках. Тут же оба в горячке и слегли. А кто такие, откуда – неизвестно, никаких бумаг, кроме небольшой иконки, спрятанной на ейной груди, при них не было. Только в бреду мальчик, будущий Стешин отец, всё твердил про волков и сбежавших лошадей. Скорее всего, кто – то подвозил их на санях, а когда появились волки, кони испугались, рванули, женщина с мальчонкой выпали, а остальные ускакали. Раньше случалось и такое.
Всё ждали, что кто – то будет их искать, ан нет. Наверное тот, кто их вёз, решил, что волки их задрали, и побоялся признаться, что оставил женщину с ребёнком без помощи.
А она и вовсе памяти лишилась, ничего, мол, не помню, документы потеряла, и весь сказ… Когда поправилась, решила остаться в наших краях. Власти помогли ей выправить документы и разрешили поселиться в бесхозном домишке, безродные хозяева которого поумирали.
В нём она и прожила, можно сказать, в нищете, однако держала себя всегда с достоинством. Смолоду – то многие мужики пытались за ней ухлёстывать, да всё без толку… – глаза старика затуманились, показывая, что и ему когда – то были не чужды человеческие страсти, – Вот и внучку вырастила и воспитала так, как раньше воспитывали барышень из богатых семей. И по – французски знает, и по – немецки, и поёт, и всякому другому обхождению обучена. Когда эта история с волками случилась, журналисты к ней ехали один за другим, а она от них скрывалась. Другая бы попользовалась энтим моментом чтобы прославиться, сколько их нынче таких, что только и умеет, что задом вертеть, а глядишь – уже звезда. Мы же все от заграницы пример берём, а получается, что и с ними не сравнялись и своё потеряли.
Старик сердито сплюнул, а его глаза, потеплевшие, пока речь шла о Стеше, опять посуровели и приобрели стальной оттенок.
– Интересная, очень интересная история… – задумчиво произнёс Игорь. – Ну – ка, пойдём поближе, посмотрим на эту удивительную девушку.
– Да – да, идите к ней, – сказал старик, указывая рукой в сторону Стеши, и глаза его опять засияли теплом, – только не пугайте её, сначала посмотрите, как она с коровой управляется. Я и то частенько любуюсь. Вот кого надо снимать, а не энтих ваших звёзд…
– Снимать, как доят коров? – удивился Герман, не понимая, что может быть интересного в таком обыденном занятии.
– А ты погляди, погляди, потом будешь рассуждать… – сказал старик, словно прочитав его мысли. – Дело ведь не в самой работе, а в том, как она делается. Хорошо б, если бы она для неё ещё и спела.
– Для кого «для неё»?
– Да для коровы, для кого ж ещё. Ты, наверное, слыхал, что теперь некоторые стали включать в коровниках музыку, мол, помогает повышать надои. А у Стеши голос такой, что даже коровы заслушиваются. Как она запоёт, так все уши насторожат и стоят не шевелятся. Жаль только поёт она всё реже и реже…
– А что так? – заинтересовался Герман.
– Да жизнь у неё такая, видать не до песен… – старик сморгнул слезу, и, понимая, что наговорил лишнего, махнул рукой и пошёл к выходу.
– Да, непрост этот забытый богом старик… – сказал Герман, шагая вслед за Игорем.
– Непрост, – согласился Игорь, – также, как и эта загадочная, повторяющаяся волчья история бабки и внучки.
Стеша, сидевшая возле коровьего брюха спиной ко входу, появления телевизионщиков не замечала. Первотёлка Красотка вела себя беспокойно, поэтому её отделили от стада и поручили заботам Стеши. Она давно уже никуда не спешила, поэтому беспрекословно задерживалась на ферме каждый раз, когда её об этом просили.
Красотка не желала никого к себе подпускать, переминалась с ноги на ногу, при каждом прикосновении вздрагивала и отступала в сторону.
– Стой, милая, ну постой ещё немного… – приговаривала Стеша ласковым, мелодичным голосом, то оглаживая крутые коровьи бока, то массируя набухшее вымя, – Потерпи, моя хорошая, тебе же будет лучше.
Игорь подошел ближе, стараясь держаться так, чтобы Стеша его не заметила, пригляделся к наполовину отвёрнутому профилю девушки, освещенному солнцем, попадавшим на неё из узкого продолговатого окна, и кивнул, подтверждая, что в особом гриме её лицо не нуждается и можно начинать съёмку.