– Не знаю…
– Так бывает, когда встречаются родственные души. Они не должны терять связь. Я уверен, мы тоже должны встретиться ещё очень много раз…
– Не знаю… – повторила Стеша.
– Степанида! – окликнула Варвара, выглядывая из подсобки, – Где ты там копаешься? Неси сюда молоко и ставь варить молозиво. Будем угощать гостей.
Стеша подхватила ведро и заторопилась в бытовку. Герман широко шагал рядом с нею. Они уже почти дошли до двери, когда, словно гром среди ясного неба, раздался сердитый голос Митяя, возникшего в распахнутых воротах.
– Стешка! Вот скажи мне, чё ты тут делаешь? Все бабы давно уже по домам, а ты почему – то не торопишься… Совсем от рук отбилась, гулёна, твою мать…
– Ты чего тут шумишь? – спросил Евсеич, загораживая ему дорогу, – Ну задержалась молодуха, так не по своей же воле, а потому, что ей опять дали первотёлка.
– Да уж вижу, какой у неё первотёлок. Только он почему – то больше смахивает на бычка… – гоготнул Митяй, вскипая от злости при виде Германа, идущего рядом со Стешей.
Он не смог бы объяснить даже самому себе, что из увиденного его возмутило больше – то, что рядом с его женой идёт мужчина, от которого ему пришлось скрываться, сидя в унизительной позе под кустом сирени, или выражение Стешиного лица. Она не болтала, не улыбалась, как делала бы на её месте любая другая девушка, желающая привлечь внимание молодого человека. Это было бы нормально… Но она шла выпрямив спину, которая у неё в последнее время почему – то начала сутулиться, расправив плечи и чуть склонив на бок высоко поднятую голову с задумчивым, просветлённым взглядом, как будто увидела впереди что – то необычное и долгожданное.
Именно эта отрешенность удивила Митяя и даже встревожила неприятным, хотя и трудно объяснимым предчувствием.
– Причём тут это? – вступился за свою любимицу Евсеич, – Она делает свою работу, а человек свою, а ты скорей давай всех оскорблять. Некультурный ты человек, Митяй.
– Знаю я эту работу… Она и без того уже загордилась, прямо не подступись… Звезда, твою мать…
– Говорю тебе, она тут абсолютно не причём. Люди приехали снимать кино про ферму. И меня снимали, и Варвару как раз сейчас красят, чтобы снимать. Хочешь, и тебя снимут?
– Ещё чего… Больше мне делать нечего, кроме как сниматься в вашем кино. – ответил Митяй поводя плечами и оглядываясь по сторонам, словно вокруг стояла толпа и в один голос умоляла его бросить свои неотложные дела и сняться в главной роли.
Значит, они приехали снимать ферму… а он то думал, что они поехали искать Стешку, чтобы договориться о покупке их имения и примчался сюда, как последний дурак, боясь, как бы она не продешевила, а то и вовсе не отказалась от выгодной сделки.
Торопясь сюда, Митяй рисовал в уме шикарный дом – дворец, который построит на вырученные от продажи деньги. Дворец, обещанный им Стеше в тот самый день, когда он предложил ей пожениться. Сделал он это не особо раздумывая, после первых поцелуев, удивлённый её испугом и неопытностью, в надежде, что она станет уступчивей к его ласкам. Он до сих пор помнит восторг, вызванный его словами, нежность и восхищение, с которыми она смотрела на него, любимого, готового превратить её жизнь в сказку…
До сих пор он, пребывая после выпитого в благодушном настроении, частенько заводит эти разговоры. Но теперь в ответ она лишь сердито машет рукой и убегает, вспомнив о каком – нибудь срочном деле. Вот и раскрывай перед такой свою тонкую душу, строй жизненные планы, а она… Ничего она не понимает, не ценит.
– Стешка! Ну к давай домой! – крикнул он, едва справляясь с захлестнувшей обидой, – Уже скоро обед, а у тебя до сих пор печь не топлена.
Как назло, его голос, который должен был выражать повелительный, хозяйский тон, сорвался и дал визгливого петуха. Митяй закашлялся и разъярился ещё сильнее. Его глаза побелели, желваки на скулах заходили, руки сжались в кулаки. Он набросился бы на Стешу прямо здесь и сейчас, если бы не заметил, что удивление во взгляде незнакомца сменилось откровенным презрением.
Герман начал медленно снимать с плеча камеру, намереваясь отдать её Стеше и поставить зарвавшегося мужика на место. Но, взглянув на её окаменевшее лицо, спросил:
– Кто этот человек?
– Муж… – прошептала она, опустив глаза.
Тот перевёл недоумённый взгляд на Митяя, потом обратно на Стешу, не понимая, что может быть общего у этой девушки с её нежной, утончённой натурой и этого, судя по внешности и поведению, рано спившегося, и поэтому быстро деградировавшего мужчины.