– Обязательно… – сказал он, глядя сквозь неё – до свидания…
– Что это с ним? – спросила Софья Николаевна, глядя вслед машине, рванувшейся с места с такой скоростью, что из – под колёс взвился вихрь пыли, – он за кем – то гонится?
– Да нет, не гонится, скорее всего, убегает… – вздохнула Стеша, забирая ребёнка из её рук.
Глава 40
По пути к дому Стеша справилась с гнетущим настроением и войдя в гостиную, засыпала Панина вопросами:
– Как хорошо, что вы привезли Галочку. Я так за нею соскучилась. Как вы поживаете? Нянька с нею хорошо справляется?
– Нянька? – Панин вздохнул, и, тяжело усаживаясь в кресло, сказал, – няньку я прогнал.
– И я почему – то не удивлена… – отозвалась Надежда Семёновна.
– Я тоже. – добавила Стеша, – а ваш зять, кажется, его звали Андрей, он не возражал?
– Да, Андрей. Возможно, он и возражал бы, но его нету.
– То есть как нету? Куда же он делся?
– Его посадили.
– Как посадили? За что?
– За какую – то сомнительную сделку, подробностей я не знаю. В свои дела он никогда нас не посвящал. Сейчас он находится в заключении где – то в Германии. Возможно, здесь ему удалось бы выйти сухим из воды, а там законы посуровей, так что сидеть ему придётся долго. А нянька… Какая из неё нянька, вы видели сами. Скорее всего, в няньки она подалась не по призванию, а потому, что имела виды на Андрея так же, как и ныне покойная Лена. А как только его посадили, всё ухудшилось. Однажды, вернувшись домой во внеурочное время, я услышал шлепок, плач Галочки и грубый окрик – «давай уже ешь, маленькая дрянь», – при этих словах Панин непроизвольно всхлипнул и замолчал.
– Какая мерзавка! – не сдержалась Софья Николаевна.
Стеша молча прижала девочку к груди и погладила по головке.
– Выгнав няньку, я сначала хотел искать другую, но побоявшись, что и она окажется не лучше, решил заниматься с ребёнком самостоятельно. – продолжил Панин, – Поначалу вроде бы всё было хорошо, но всё пережитое не прошло даром – стало беспокоить сердчишко. И я подумал – что будет с Галочкой, если меня прихватит?… Родственников у меня нет, я детдомовский. Друзья, конечно, есть, но таких, которым можно было бы её доверить, нет. Я постоянно думал о Надежде Семёновне. Ещё при нашей первой встрече мне показалось, что мы с нею могли бы поладить. Потом я узнал всех вас, и, глядя на то, какое участие вы приняли в истории с Галочкой, мне показалось, что вы её полюбили и могли бы помочь в случае, если… В общем, я решил продать дом и переселиться поближе к вам.
– Продать дом? Разве он не принадлежит Андрею?
– Нет, при покупке Андрей оформил его на меня. Я думаю, занимаясь своим бизнесом, он предвидел подобный исход и хотел сохранить этот дом для семьи, тем более, что он у него не один. То, что я своих девочек никогда не обижу и мне можно доверять, он прекрасно понимал. И всё так и было бы, если бы не смерть Наташи. Теперь я не могу в нём находиться. Мне постоянно снится один и тот же сон, будто я снова и снова вижу мою дочь лежащей на полу, на том месте, где я её нашел, и, даже проснувшись, слышу её стоны. Я встаю, спускаюсь по лестнице вниз, и сижу там до утра. Понимаете, когда я овдовел, Наташе было около десяти лет. Больше я не женился, и мы жили вдвоём, пока она не познакомилась с Андреем. У нас с ней была очень крепкая связь, и после её смерти меня постоянно преследует ощущение, что она зовёт меня к себе. Поэтому я решил от это дома избавиться. То – есть, продать и купить здесь другой. Мы созвонились с Надеждой Семёновной и вот я приехал…
– С Надеждой Семёновной… Так это и есть ваш сюрприз, моя дорогая?
– Ну да… – подтвердила она, зарумянившись словно юная девушка.
– И как вы могли молчать так долго?
– Я хотела всё вам рассказать, но вы все эти дни были так заняты…
– Да уж, это точно.
В комнату вошла Лизавета с подносом в руках. Расставляя на стол блюда с едой, привычно проворчала:
– Опять кто – то шебаршит в подвале. Кажется, у нас завелись крысы. Шебаршат и стучат, то стучат, то шебаршат, прямо как человек. Постучишь по стене, затихают, а через время опять шебаршат.
– И давно они так шебаршат? – спросила Надежда Семёновна.
– Да дня два – три… Раньше их было не слыхать. Наверное, пока выводок подрастал, а теперь… Пока вас не было, Нерон прямо с ума сходил, так туда рвался. Пришлось его закрыть в своей комнате, чтобы не мешал готовить.
– А я и не заметила, что его нет. – сказала Стеша, – хорошо, Игнат явится, я попрошу, чтобы он поставил капканы.
– А где он? – спросила Лизавета.
– Я забыла сказать, он мне звонил. Хочет поселить в свой дом двоюродную сестру, чтобы не стоял без присмотра, и попросил дать денёк – другой на то, чтобы её перевезти и помочь обустроиться.