– Когда – то я думала, что богатство даёт человеку счастье и свободу, а теперь вижу, что это совсем не так. Тогда зачем оно нужно?
– Наверное, для уверенности в завтрашнем дне, а скорее всего для самоутверждения. Главное, чтобы оно не стало единственной самоцелью, иначе оно же тебя и проглотит.
Свой брак они продолжали хранить в тайне, так же, как и тот факт, что она является обладательницей графского титула.
– Вы напрасно стараетесь это скрывать, моя дорогая.– пытался уговаривать Адам Викентьевич, – Эти люди должен знать, кто вы есть на самом деле. За ваш титул они будут ценить вас гораздо больше, чем за все прекрасные человеческие качества, которыми вы обладаете. Они всегда завидуют тем, у кого есть что-то, чего они не смогут купить ни за какие деньги. Господь старался вложить в них душу такую же, как у каждого из нас, но дьявол, стоявший за его спиной, исхитрился добавить в неё гордыни и тщеславия, и ничего тут не попишешь.
– Не для того ли вы, мой друг, и придумали этот фарс с нашим браком, чтобы они вам завидовали? – возмутилась Стеша.
– Нет, моя милая, вы ошибаетесь. Хотя, в чём – то вы всё – таки правы. В некотором роде это является моей маленькой местью за то, что они принимали меня в своё общество не потому, что считали равным и уважали за мой талант и труд, а потому, что я мог сделать для них то, чего нет у других. Вы не представляете, как они мне надоели со своей спесью.
Но что поделать, с хорошими людьми мне приходилось общаться нечасто, потому что по причине бедности золото и бриллианты им недоступны, а я ничего другого делать не умел. Именно поэтому я и просил вашей руки, чтоб хотя бы последние дни своей жизни провести с человеком, который, подобно роднику с чистейшей водой, способен омыть мою душу, исковерканную общением с так называемым высшим обществом.
– Они будут думать, что вы купили меня как вещь, которой нет ни у кого.
– Пускай себе думают, что хотят, но мы – то с вами знаем, что это не так. Не я вас купил, а вы меня. Будь вы хоть трижды графиней, мне было бы глубоко безразлично, если бы вы не обладали теми качествами, которые я ценю больше всего на свете.
– И всё – таки нет. Давайте подождём.
Между тем его состояние ухудшалось с каждым днём. Он старался скрывать это от матери, делать бодрый вид, почаще шутить и улыбаться, но, возвращаясь в свою комнату, падал на кровать без сил. Однажды Стеша, глядя на его измученное лицо, сказала.
– Адам Викентьевич, вам очень тяжело ходить. Может быть, купим для вас коляску?
– Коляску? И как вы себе представляете меня в коляске? А главное, что скажет моя мама? Она же сразу догадается, что со мной не всё в порядке.
– А вы уверены в том, что она до сих пор ни о чём не догадывается?
– Надеюсь.
– Я думаю, это не так. Материнское сердце не обманешь.
– Нет, знай она о моей болезни, она вела бы себя совсем по – другому.
– Возможно, вы правы. А если мы скажем, что вы подвернули ногу и не можете ходить? Конечно, лгать не хорошо, но ведь мы делаем это постоянно, скрывая истинное положение дел. Зато мы могли бы гулять все вместе. Родька катал бы вашу маму, а я вас.
– Молодая жена с мужем инвалидом, хорошенькая была бы картина… – проворчал Адам Викентьевич.
– Кому какое до этого дело? Завтра же заказываю для вас коляску и не вздумайте мне возражать.
Глава 13
Их особняк стоял на склоне небольшого холма, на краю элитного посёлка, а участок, огороженный высоким забором, сразу же за ним переходил в лес. Со второго этажа были видны лишь крыши соседних домов. Встречаться с соседями приходилось довольно редко, их общение ограничивалось в основном краткими приветствиями. Каждый был занят своими делами.
Стеша большую часть времени проводила с Адамом Викентьевичем, за беседами или читая вслух. Родька скучал в этом огромном доме, подавлявшем непривычной для него роскошью. Единственным, что его спасало от тоски, были картины. Он подолгу их рассматривал, затем шел в свой любимый уголок, эркер на втором этаже, и, глядя на раскинувшееся внизу озеро и окружавший его лес, играл на флейте.
Раньше прогулки на свежем воздухе с Сарой Вульфовной входили в обязанность горничной Кати. В последнее время этим занимался Адам Викентьвич, и сам катал её коляску по дорожкам их небольшого парка, радуя матушку общением. В связи с ухудшением его состояния, которое они продолжали тщательно скрывать, Стеша, заметившая Родькину привязанность к старушке, предложила, под видом занятости сына, перепоручить это дело ему.
Довольный Родька сразу же расширил маршрут прогулок за пределы участка. Если позволяла погода, они с Сарой Вульфовной непременно отправлялись к озеру. Он катил коляску, а Нерон важно шагал рядом. Родька ставил коляску поближе к воде, проверял удобно ли его подопечная сидит и тепло ли укутана, чем доставлял ей огромное удовольствие. Такого внимания она не получала очень давно. Сын был постоянно занят работой, родственников и подруг уже не осталось, и большую часть времени она проводила в одиночестве. Родька же, впитавший от матери больше любви и нежности, чем обычные дети, был готов щедро делиться ими с каждым, кто удостаивал его своим вниманием. Устроив старушку, Родька играл на свирели, сделанной им самим ещё в имении. Ему очень нравились окарины и флейты, подаренные Игорем Станиславовичем, но у озера он предпочитал играть именно на ней. По – видимому, близость природы будила в нём какие – то дорогие его сердцу воспоминания.