– Проснись Зимородок.
Сердце защемило тоской, разрывая на мелкие кусочки, горло точно стальной обруч перехватил.
– Айрин…прости…
Мигнув, она появилась вплотную, почти касаясь носом лица:
– Проснись, Зимородок!
Распахнув глаза вскочил, отбросив одеяло, все чувства визжат об опасности. Комната пуста, в щель меж занавесок бьёт солнечный луч, подсвечивает вальсирующую пыль. Вместо трупа на полу чёрный студень осязаемой тени, тянет черное щупальце через крохотную брешь в круге, к тени в углу комнаты.
Две тени соприкоснулись, сгусток разом опал и исчез.
– Проклятье!
Теперь каждая Тень знает, кто убил её собрата. Неделька предстоит весёлая…проклятье, нужно найти посеребренные стрелы и свеч побольше. За окном нарастает шум просыпающегося града. Грохочет телега мусорщика, сонные вопит зазывалы о горячем хлебе в лавке.
– Горячий хлеб… – пробормотал, ощупывая трофейный кошель – пожалуй могу позволить.
Внизу старик цепко оглядел с головы до пят, спросил недовольно:
– Что за шум ночью был?
– Дурной сон, вот плата за уборку и этот день.
На стол с глухим стуком лег десяток медяков, хозяин сгрёб одним движением, пробурчал добрее:
– Ладно, жрать будешь?
– Да, пошли мальчонку к пекарю.
На стол легло ещё два медяка.
***
На полный желудок думается легче, оптимистичнее. Хотя поводов для оптимизма нет, на меня охотится Тень. В прошлые стычки за спиной стоял Орден, равная по силе организация, а теперь…проклятье, я разорюсь на свечах. Да и менять ночлег каждый раз то ещё веселье. Выхода только два: договориться или бежать из Города. Договариваться с дегенератами не буду, бежать тем более. Под ложечкой засосало от недоброго предчувствия крупной драки.
«Ладно, с Тенью разбираться вечером буду, а сейчас.»
Достав из кармана конверт, повертел перед глазами, смотря на просвет, ничего нового. Внутренний голос уговаривает ничего не делать, просто выкинуть конверт и забыть. Проблем и так хватает.
«Не собираюсь ввязываться ни в какие дела, простое любопытство, не более. Просто узнаю кто хотел убить и всё…»
Внутренний голос многозначительно хмыкнул.
***
Срезая путь пошёл через трущобы. Грязные, извилистые муравьиные норы, схожие с вывернутой наизнанку канализацией. Даже солнце здесь светит нехотя. Воздух пропитан сырой гнилью, вонью болезни и немытых тел. Иду осторожно, часто стреляя глазами на верхние этажи, местные жители имеют поганую привычку, выплёскивать нечистоты из окон.
Дорогу, выйдя из переулка, загородили два парня в заляпанной грязью, серой одежде с кучей грубых заплаток и швов. Щербато улыбаются, поигрывая длинными ножами.
– Дядь, не тот район ты выбрал для прогулок, ёба.
Один с хозяйским видом подошёл ближе, сунул нож под нос и процедил, глядя исподлобья:
– Деньги и лук, живо, а то шнобель срежу и в дупу затолкаю!
Второй почёсывает ножом висок, с дебильно наглой ухмылкой. Тяжелый вздох, вырвался из груди, как не вовремя они.
– Чё вздыхаешь, вафель?! Шмотки стягивай! Рожу располосую, кишки выпу…
Коротко ткнул юного бандита пальцем, поддевая глаз снизу-вверх. Парень взвизгнул, хватаясь за лицо, выронил нож. Подхватив левой рукой на лету, одним движением метнул в напарника.
Отброс ничего не понял, упал на спину с торчащей из глазницы рукоятью, так и не убрав дебильной ухмылки.
–…ука мы тебя щас на лоскуты порежем, Кримр вали гниду! Кримр?
Парень обернулся, держась за глаз, замер глядя на труп, испуганно охнул и медленно повернулся.
– Пожалуйста…
Схватил за уши и дёрнув вниз, со всей дури ударил коленом в нос, сочно хрустнули тонкие кости. Юный бандит свалился, захлебываясь кровью и булькающе вереща.
На душе стало легче, день только начался, а мир уже чуточку лучше. Парень замолк, перестал дёргаться, замер на грязной брусчатке нелепо раскинув ноги. Под головой растекается лужа крови, смешивается с бурой грязью.
– Интересно, он кончился от боли или захлебнулся?
Резко развернулся, бросая ладонь на рукоять ножа. В тёмном переулке стоит девушка-тень, черные губы, тени под глазами и тонкая сетка чёрных вен на лице.
– Захлебнулся. От боли не так мучительно.
– Разве? – насмешливо спросила девушка, – Я-то думала, боль мучительнее всего.