Потом, уже серьёзно:
— Благодарность я принимаю, а с долгом не торопитесь. Мы ещё и половину пути не прошли.
Он на какое-то время умолк, словно размышляя, стоит ли говорить то, что собрался.
— Ваша жена сильная женщина. Но и у сильных наступает предел, за которым силы заканчиваются. Впрочем, если бы дело было только в этом, помочь ей было бы проще. Намного.
— Всё плохо? — тихо спросил Гайр, глядя в глаза целителю.
— Я за свою жизнь видел немало… сложных случаев. Бывали и хуже. Одно я могу сказать: то что сделали с ней, да и с вами, со всей вашей семьёй по сути — это личное. Месть, ненависть, зависть, злоба… не знаю, что из этого стало причиной. Но это не просто пытки, не просто ритуал или развлечения садиста. Кто-то пытался, а возможно и пытается, не только причинить боль. Растоптать и уничтожить саму суть. Вам будет тяжело это слушать, но вы должны понять. Понять, что произошло и что с ней сделали. Возможно, вы будете в итоге для неё лучшим лекарством, чем моя магия. Мне сложно помочь тем, кто не хочет жить. А вашу жену этого желания почти лишили. И вам придётся понять как и почему, чтобы найти способ его вернуть.
Гайр слушал, стиснув зубы и кулаки. И на лице его была написана такая мука, что казалось — его самого целый год без перерыва пытали, и пытают сейчас.
— Как? — задыхаясь, спросил он, не отрывая взгляда от серьёзных глаз целителя. — Вы можете сказать, как можно это понять? Что я должен сделать? Виновных я найду. Если даже придётся положить на это всю жизнь — клянусь, найду, и они пожалеют о том, что вообще существуют. Но пока что не до них, я не хочу тратить время на распутывание этого клубка! Есть ли возможность помочь Карилли прямо сейчас?
— Для начала, давайте всё же дойдём до смотровой башни. Разговор действительно будет долгим и непростым.
Гайр задумался на миг. Потом кивнул и, не споря, развернулся и зашагал по лестнице вверх.
[1] Перестрел — расстояние, равное дальности полёта стрелы (900 шагов, около 500 метров).
Глава 16 Раненая душа
На вершине обзорной башни был ветер. И ясная звёздная ночь с зыбкими тенями облаков, скользившими по земле. Гайр первым вышел на площадку, привычно окинул её взглядом, коснулся сторожевого амулета, убеждаясь, что никого постороннего нет. Машинально поднял с резной скамьи под зубцом тёплую зелёную шаль: госпожа Элари последнее время полюбила проводить время на башне, вдали от суеты и людей.
И лишь затем, обернувшись, приглашающе кивнул поднимающемуся следом целителю.
— Здесь довольно холодно, но зато никто нас не потревожит. На эту башню нет хода никому, кроме членов семьи.
Целитель вошёл, огляделся.
— Хорошее, место. В нём много любви. Любовь — лучшее лекарство от душевной боли.
Он сел на край скамьи, ожидая пока собеседник сделает то же самое. Гайр бережно сложил шаль и положил её на скамью. Сел рядом, напряжённо выпрямившись и выжидательно глядя на целителя. Торопить не стал — но в глазах так и плескалось, почти перехлёстывая через край, тревожное нетерпение.
— Её пытали. Сначала только физически. Морили голодом, есть давали только тогда, когда без еды вероятность смерти была критической. Били. Много. Сильно. Есть очень серьёзные переломы. Прижигали. Ожоги очень глубокие. Боюсь, что насиловали тоже. Ребёнка, которого она от этого понесла, потеряла почти сразу. Могу сказать, что к счастью. Она даже не успела понять, что ребёнок был. Когда брали кровь для обновления ритуалов, тоже не слишком церемонились. Задача была только одна: она должна дышать, сердце биться, остальное не имело значения.
Целитель умолк на мгновение, переводя дыхание. Самая трудная часть рассказа была впереди.
Гайр смотрел на него с ужасом, не в силах вымолвить ни слова. Лишь на лице застыло, словно расколотая маска, выражения отчаяние пополам с нежеланием верить в услышанное. А целитель продолжал:
— Но, как я уже сказал, ваша жена сильная женщина. Она верила в то, что её мужчины придут, спасут её, остановят этот кошмар. И однажды они действительно пришли. Почти спасли её. И в тот момент, когда почти пришло облегчение, иллюзия рассеялась. С того дня все пытки и мучения, что выпадали на её долю, совершали люди с дорогими ей лицами. Мужа, отца, брата. Образы из её сознания мутные, полные боли, но ошибиться с тем, кого она видела, было невозможно. Круговорот из надежды и разрушения иллюзий повторялся снова, снова и снова. Пока три рассвета назад она не впала в окончательное беспамятство.
Гайр пошатнулся и без сил прислонился спиной к каменному зубцу.
— Ненавижу-у-у… — с мукой прохрипел он, запрокидывая голову. В глазах, бездонными влажными озёрами мрака, плескалась такая невыносимая боль, что казалось — сейчас он сам упадёт, перестанет дышать, не выдержав страшной правды. — Ненавижу…
И вдруг, отчаянным, плачущим воплем:
— Будьте вы прокляты!
Не в силах сдерживаться, он зажмурился, прижал ладонь к лицу, пряча бессильные слёзы.
Потом новая страшная мысль пришла в ослеплённое горем сознание, и Гайр резко вскинул голову. В ужасе повернулся к целителю:
— Боги… Она ведь не верит, что её спасли… Она думает, что это — продолжение кошмара…
— Осторожнее с проклятьями, они обычно имеют свойство возвращаться, — сочувственно покачал головой целитель. — Хоть я и понимаю, ваши чувства. Что касается сделанной догадки, боюсь, она совершенно верна. И это основная причина нежелания жить. Очень сильного, поэтому… С исцелением есть некоторые сложности. Поле, в которое я её погрузил, умереть не даст, однако и облегчения не приносит. Это что-то вроде сна, от которого все процессы временно замерли на месте.
Он снова умолк и поймал взгляд собеседника.
— Прежде, чем мы будем искать выход из сложившейся ситуации, я хочу, чтобы вы твёрдо поняли несколько вещей. Первое: Как бы вы не винили себя, вины вашей в произошедшем нет, — он поднял руку, пресекая возражения. — Дослушайте. Можно много раз говорить себе «я должен был», в разных вариантах, но дела обстоят следующим образом. Тот, кто всё это затеял — безумец. Если вообще человек, в чём я не слишком уверен. По какой-то причине он выбрал мишенью вас и вашу семью. Устроил настоящую охоту. Выслеживал, планировал, изучал будущую дичь. Если бы вам хоть на мгновение пришло в голову, что такое вообще возможно, вы могли бы подготовиться. Но даже допустить такое может только безумец. Поэтому в том, что вы попали в расставленную хищником ловушку, вашей вины нет. Я говорю это сейчас вовсе не потому, что стремлюсь утешить вас. Я хочу, чтобы вы не навешивали на себя ложной вины. И сосредоточились на решении проблем, а не на мыслях о том, как вы могли их не допустить. Не могли. Не в этих обстоятельствах.
Гайр не издал ни звука, словно окаменел. И целитель продолжил:
— И второе, что не менее важно. Несмотря на то, что ваша жена при встрече с вами почти наверняка испытает ужас и даже, возможно, ненависть, это вовсе не означает, что эти чувства направлены на вас. Она не поверит лишь в то, что вы настоящий. Но, доверие к мужу, отцу и брату подлинным, если хотите, она не утратила и по этот миг. Как и искреннюю любовь.
Гайр молчал, глядя на целителя с немым отчаянием. Наверное, ответить сейчас просто не смог бы: сорвался бы на крик, или на рыдания, или просто потерял сознания… Только губы дёргались в страдальческом оскале, словно его мучала боль, да кадык на шее судорожно дёргался, выдавая усилия, которые приходилось Гайру прилагать, чтобы сохранить хотя бы какие-то ошмётки спокойствия.
— Пёс со мной, — хрипло проговорил он наконец. — И с моим чувством вины, ложным или нет. Как я могу помочь Карилли? Вы не говорили бы этого всего, если бы не было шанса. Я должен убедить её, что я, Таилир, тесть — настоящие, а не подделки?
— Должны, — кивнул целитель в ответ. — Её отец сейчас слишком слаб, а брат слишком юн. Поэтому сделать это сможете только вы. Как — не знаю. Это только ваша с ней жизнь и только вы знаете то, что может её убедить. Если она не поверит, не захочет жить, идти дальше, я ни чем не смогу помочь. Но, если вы сможете… мне понадобится примерно луна, и от всех её ран не останется даже следа. Это я могу обещать.