Рядом с Эраном вспыхнул символ посоха и книги.
— Честь, — меч и доспехи. — И справедливость.
Лук и капюшон.
Глаза Наэри потрясённо округлились. Понял.
— Так значит, я… — он задохнулся. Радости в его голосе не слышалось. Впрочем, сожаления или недовольства не было тоже. Разве что страх — или, скорее, паническая неуверенность ребенка, которому впервые доверили взрослое оружие и поставили на стену осажденного города: «не подведи».
Кто и сможет, если не ты? Этот путь выбрал тебя, лучше всё равно никто не справится, — эльф улыбнулся. — Но это не значит, что тебе не на кого положиться. Один ты не будешь.
— В смысле, ещё двое где-то бродят? — нервно хохотнул он.
Поёжился зябко. Спросил с какой-то тайной надеждой:
— Но ведь ты будешь рядом? Ты ведь меня не гонишь? Три года идти твоим путем — это в силе?
— В силе. Я твой наставник. Разве что ты сам отречёшься от меня, — Эран улыбнулся и неожиданно подмигнул
— Нет, никогда, — тихо, решительно отрезал Наэри. — От тебя — никогда. Лучше умру.
И тут же, смутившись своей горячности, опустил голову, привычным мальчишеским жестом пряча лицо за стеной волос.
Эран снова засмеялся, протянул руку и взъерошил Наэри волосы.
— И вот ещё что. Справедливость — твоё оружие. Но и щит тоже. Щит, который будет работать независимо от того, хочешь ты этого или нет. Поэтому помни: месть разрушительна, справедливость предаёт сил. Тебе — особенно.
Наэри замер под его рукой. Прижался на миг виском к ладони: доверчиво, по-детски. И тут же, покраснев ещё сильнее, поспешно отстранился. Тоже — по-детски. Да и не был он взрослым, семнадцатилетний мальчишка, за год успевший потерять все и снова обрести, но — не набраться цинизма и взрослой привычки рассчитывать лишь на себя.
— Я запомню, — негромко пообещал он, стараясь говорить спокойно. Голос, правда, все равно дрогнул. А Наэри задумался за ним и озадаченно уточнил, — А что значит — хочу того или нет?
И теперь в голосе больше не было неловкости — только удивление пополам с опасением сделать ошибку.
— Если с тобой поступят несправедливо, тот, кто это сделает, понесёт наказание. Не важно, враг он тебе или друг. И если ты постараешься это наказание «смягчить», то будешь отвечать перед своим Путём. Так же, как если и попытаешься сделать расплату жёстче, чем заслужил виновный. Знаю, ты не станешь. Но знать тебе это необходимо.
Мальчишка смотрел на него с растерянностью.
— Просто так? Даже если я ничего не буду делать?..
— Просто так. Справедливость бывает суровой. Правда, честной. Жизнь может взять только за жизнь, и не виновного не накажет.
Лицо Наэри вдруг дрогнуло, исказилось на миг в болезненной гримасе.
— А сгоревшую конюшню — за скупость и желание нажиться на бродяге? — с горечью предположил он, вновь пряча глаза за отросшей челкой.
— А это — вполне справедливо, — кивнул Эльф.
Наэри отвернулся. Помолчал.
И после паузы спросил уже о другом, нарочито спокойным и лёгким тоном:
— Так что, теперь в нашу крепость начнется паломничество? Таких же, как я? Кстати, а что с остальными эээ… Гранями?
Эран же тему менять не спешил, поняв больше, чем хотел сказать его ученик.
— Ты считаешь это несправедливым? Сгоревшую конюшню.
— Кто я такой, чтобы спорить с самой справедливостью? — уныло возразил Наэри. Поколебался. И добавил совсем тихо, — но все равно — несоразмерная расплата. За кусок подтухшего ливера, который пожадничал отдать даром — конюшню… Хорошо ещё, коней не было…
— А если бы этим куском накормили твою голодную племянницу? — глаза эльфа улыбались. — Или отца. Или другого, незнакомого человека, на твоих глазах?
Наэри вздрогнул. И сгорбился ещё сильнее. Сжался, словно пытаясь спрятаться — не от взгляда наставника — от понимания.
— Так я — причина или орудие? — негромко спросил он, и в голосе звенел немой ответ: за племянницу избил бы сам, да так, что скряга рад был бы откупиться конюшней. — Кто я у справедливости? Судьба мстит за меня, или мною — за всех, кто мог бы оказаться на моем месте? Пожалуйста, Эран, мне надо знать…
— Ты не причина чьих-то бед. Ты не проклят и не навлекаешь несчастий. Ты — справедливость. И твоя судьба восстанавливать её там, где она исчезла.
Наэри медленно поднял голову. Долго, хмурясь, смотрел на наставника, и казалось, он мысленно прокручивает сказанное в голове, ища подвох.
Потом его лицо просветлело, на губах появилась слабая улыбка.
— Хорошо… — пробормотал он с облегчением. — Спасибо, Эран. Я испугался, что те, кто называли меня проклятым, всё-таки угадали… В тот год постоянно что-то случалось там, где находился я. Знаешь… это просто действительно оказалось похоже на… на тот случай с конюшней, и другие.
Эльф выразительно фыркнул.
— На ходячую неприятность ты точно не тянешь, уж извини. Часть из произошедшего, думаю, вообще была связана с Гайром.
Наэри издал невольный смешок, но почти тут же, стоило Эрану заговорить о Гайре и накинутом на него «поводке», болезненно поморщился.
— Да, наверное, — медленно проговорил он. — Если вокруг меня восстанавливается справедливость с ущербом для виноватых, то я даже знаю, какая именно. Эран, я не понимаю, почему они до сих пор бездействуют. Они же не глупцы — думать, что мы спустим им такое. Но всё равно тянут время. Мне не по себе от этого…
Эран нахмурился.
— Думаю, они готовятся. Твоя сеть защитила нас и подвал с доказательствами. Но также показала им, что в Третьей Башне есть маг, или маги, способные порвать их в мелкие клочья.
— Значит, они будут готовы к серьёзному отпору… — Наэри вдруг зло оскалился и стиснул кулаки — тут же, впрочем, вернув себе почти спокойный вид. — Ну ничего, эти ублюдки ещё поймут, как ошиблись, тронув Карилли…
— Месть и Справедливость. Сражаясь, главное помни разницу, — с улыбкой, но веско заметил маг.
Наэри вздохнул. А потом вдруг, с непривычной для него решимостью хлопнув по подлокотнику, резко поднялся на ноги.
— Я постараюсь. Эран, я ничего не обещаю, прости — но я постараюсь не наделать ошибок, — и уже тише, с некоторой неуверенностью, — Мне, наверное, надо пойти проведать родителей и Кари… Можно? Или я тебе нужен?
— Своей семье ты сейчас нужен больше, — эльф с улыбкой поднялся. — Ступай, я навещу Кэйлем.
Наэри с благодарностью кивнул. Потом задумался, нахмурился, беззвучно шевеля губами. Спросил неуверенно:
— Снег… и кажется, ветер… Буран? Это имя твоей лошади? Ему подходит.
— Снежная буря, — кивнул Эран. — Очень капризная «погода».
Наэри, уже взявшийся за ручку двери, остановился и, заулыбавшись, оглянулся на наставника.
— Серьёзно? А мне показалась, что он очень покладистый…
Ответить эльф не успел. Комната вздрогнула, словно от толчка землетрясения. Раздался долгий, низкий звон, пронёсшийся по всем покоям и затихший где-то вдалеке.
Наэри, не успевший открыть дверь, пошатнулся и обеими руками вцепился в ручку, пытаясь удержаться на ногах.
— Это они! — сдавленно вскрикнул он, потрясённо оглядываясь на Эрана. В глазах его плескалось недоверие: кажется, он до конца не верил, что заговорщики решатся на прямое нападение.
Глава 24. Чёрный огонь
Не тратя времени на слова, Эран метнулся к двери на балкон. Его собственный защитный амулет не показывал вторжения до последнего. А это значит… Вариантов было несколько, и все не предвещали ничего хорошего…
Зрелище, открывшееся магу и его ученику… Потрясало. Маленький дворик полыхал. Нет, дело было не в пожаре. По крайней мере, не в обычном стихийном пламени. Один из внутренних дворов третьей башни Сапфировой крепости полыхал Войной. Беззвучной, но от этого не менее разрушительной и кровавой. Противников было с каждой стороны не менее сотни. Маги, воины… Толком не разберёшь. Отличить своих и чужих можно было разве что по доспехам. Напавшие на Третью Башню все как один были закованы в чёрные доспехи. Сначала их можно было принять за созданные из какого-то диковинного металла, но, если приглядеться… Если приглядеться, становилось понятно, что доспехами нападавшим служило пламя. Чёрное с белыми всполохами искр, оно охватывало фигуры, скрывало лица и превращало оружие во что-то страшно сияющее. Воины третьей башни были хорошо тренированы, но противостоять чёрному, в миг прожигающему до костей пламени не могли.