Тем же чёрным пламенем полыхала и часть внутренней стены, через которую, видимо, и проникли нападавшие.
Битва была страшной, кровавой и совершенно немой. Соприкосновение клинков, крики раненых, крушение плавящейся стены — всё это проходило в полном безмолвии. В какой-то обречённой смертоносной тишине. Вся картина походила на страшный, нереальный и совершенно беззвучный сон.
Наэри застыл, потрясённый. На несколько долгих мгновений. Казалось, он не может поверить в то, что видит.
Потом он с усилием моргнул, словно стряхивая с себя наваждение — и рывком вытянул в сторону руку, призывая лук.
Эран перехватил руку ученика прежде, чем тот успел выпустить первую стрелу.
«Иди в башню. Найди Гайра, отца и моего брата. Связи нет, поэтому ищи сам», — эльф не произнёс вслух ни звука. Слова будто сами вспыхивали в голове парня. — «И кого бы кроме них не встретил, не произноси ни звука».
На лице Наэри отразилось недоумение, но тут же сменилось напряжённым сосредоточением. Он открыл было рот. Опомнился, прикусил язык, обдумывая слова наставника. И, не отводя взгляда от лица наставника, вопросительно поднял брови, без слов уточняя: «а с ними говорить можно? Тоже нет?»
«Первым найди моего брата. Если он будет рядом, то можешь говорить. Кроме отца и Гайра не говори никому… Впрочем, можешь ещё тиру Лерону. Но не другим целителям. Поторопись…»
Наэри, казалось, хотел ещё что-то спросить. Но последнее слово Эрана заставило его передумать. Коротко кивнув, он развернулся и опрометью бросился прочь из комнаты.
В коридорах было пусто. Абсолютно. Невозможное дело даже для глубокой ночи, когда обходят периметр каждого этажа караульные, сменяется стража у лазарета и арсенала, а то и крадётся на свиданье молоденькая служанка, наивно думая, что её не видят наблюдатели за сторожевыми амулетами.
Сейчас влюблённая красотка могла бы выбраться в сад, ни разу не раскрыв своё инкогнито. Сбегая на первый этаж, Наэри успел использовать сигнал тайной тревоги для стражи и знаки «нападение», «заговор» и «выйти на связь». Ответа не последовало ни на один. «Общая тревога», судя по так и не сменившим цвет амулетам на стенах, тоже никого не потревожила. Слетая по лестнице вниз, Наэри раз за разом задавался одной мыслью: что могло произойти? Где наблюдатели? Почему после толчка, встряхнувшего всю башню, никто не готовится к обороне? Почему никто не спешит на помощь страже во дворе?
А самое главное — почему так тихо?
Влетев в лазарет, Наэри остановился на миг, оглядываясь в попытке скорее найти брата своего учителя.
И примёрз к полу.
Лазарет горел. Весь. От пола до потолка. Как по нему передвигаться, было совершенно не понятно. Магические светильники, обычно ярко горевшие на стенах, то ли погасли, то ли просто не могли пробиться через эту завесу, но по-настоящему темно в лазарете не было: странный огонь, поглощая свет, сам, казалось, распространял вокруг себя жутковатое мрачное свечение.
Чёрное пламя лизало стены, выстреливало из окон. Все двери словно окружила антрацитовая колеблющаяся стена. Все, кроме одной.
Наэри прерывисто вздохнул. Поперхнулся бездымным, вымораживающим воздухом, словно болотной жижей. Закашлялся — и тут же, вспомнив наказ Эрана, поспешно зажал себе рот рукой, глуша звук. По ушам ударило болью; и стало неважным тут же, раньше, чем успело осознаться.
Юноша в оцепенении повёл взглядом, пытаясь понять, что ему делать теперь. Он сомневался, что там, за охваченными огнём дверями, ещё был кто-то живой. А если и был — то… Языки чёрного пламени обжигали холодом даже здесь, на расстоянии нескольки шагов.
Взгляд зацепился за дверь — единственную, не перекрытую чёрным пламенем. Наэри отвёл глаза, лихорадочно пытаясь сообразить, где теперь искать тира Кеарана и своих родных.
Вновь повернулся к двери. Мысль, пришедшая в голову, казалась бредовой — но с каждым мгновением в её подтверждение из памяти всплывали всё новые и новые картинки. Незнакомый маг, спасший сестру — сестру, которую один из лучших целителей Крепости, Лерон, признал безнадёжной. Его собственная рана, зажившая за день и ночь — хотя должна была заживать не меньше лунной четверти. Странная, ни на что не похожая магия учителя и его брата…
Магия учителя!
Наэри опустил взгляд на лук, который так и нёс, зажатый в руке. И план, начавший вырисовываться в голове, уже не показался таким невыполнимым.
Одно юноше казалось сейчас неоспоримым: если лишь одна комната во всём лазарете не затронута этой чуждой магией, значит, именно там должно быть что-то — или, надеялся он, кто-то — что этой магии мешает.
Гадать, почему этот «кто-то» не выйдет и не сделает хоть что-нибудь с ледяным огнём, и есть ли смысл вообще туда так рваться, или это западня, он не стал. Времени не было. Вскинув Аснаэ, Наэри принялся цепко оглядывать лазарет, пытаясь понять, как должна упасть солнечная сесть, чтобы сдержать пламя.
И почти тут же понял, что, похоже, никак. Он не сможет накрыть весь лазарет, по крайней мере, его дальнюю часть, не видимую от входа. А если и сможет — чем это поможет ему добраться до, как надеялся, тира Кеарана, если сам всё равно должен будет оказаться внутри, чтобы пройти к заветной двери? Что-то подсказывало ему, что прикасаться к этой непроглядной стене — плохая идея.
А что, если ему и не придётся? Он задумчиво пробежался глазами по тускло светящимся на серебряных рогах рунам. Знак солнечного света так и просился прикоснуться к нему, объединить с волей, воспользовавшись уже знакомой солнечной сетью. Но… Нет. Её их враги уже видели — там, в подвале. А значит, подготовились бороться именно против неё. Его шанс — те руны, которыми он пока не пользовался. Краплёная карта в рукаве, которую, хотелось надеяться, не смогли предугадать заговорщики.
Наэри неуверенно провёл пальцами по изгибу лука. Вода? Это решение так и напрашивалось, но точно ли этому огню вода будет помехой? Ветер? И куда сдувать — в окно, на внутренний двор, где, возможно, ещё остались живые защитники? Просто в сторону от двери? Чтобы отброшенная волна, чего доброго, хлынула обратно, перекрыв обратный путь? Луна и Звёзды? Чем они могут помочь…
Взгляд Наэри пробежал по каждому из символов и остановился на последней, той, с которой учитель просил быть особенно осторожным. Гнев. О, да, он сейчас был полон гнева — хватило бы сжечь в пепел целый город! Выстрелить стрелой собственной ненависти, собственного справедливого гнева — не в лижущий стены чёрный огонь, а в тех, кто его создал. Вряд ли эта злая магия сможет существовать после смерти своего хозяина.
Сейчас он был уверен, что сможет: выстрелить, не видя цель, ведомый лишь собственным гневом и желанием наказать тех, кто уже причинил его семье столько горя.
…Он неохотно отвёл взгляд от призывно мерцающей руны. Нет. Как бы ни хотелось, но — нет. Он не знает, что будет, если он сделает этот выстрел. Не знает даже, виновен ли в чём-то создатель этого огня, или он — такой же пленник, каким был недавно Гайр, готовый на убийство ради спасения детей?
Тогда… Наэри вспомнил, как в детстве они с друзьями ныряли в реке, собирая раковины жемчужниц. Утащенный у кухарки горшок — на голову, камень потяжелее в руки… Главное — нырнуть правильно, так, чтобы под пузатым горшком сохранилось немного воздуха. И тогда…
Наэри вдруг почувствовал, что его колотит озноб. От холода медленно подбирающегося ближе огня? От страха? Он поспешно стиснул зубы, сдерживая дрожь. И решительно поднял лук, ловя взглядом символы Воли и Ветра. Натянул тетиву. Несильно, ему ни к чему проламывать потолок. Ему и нужно-то лишь немного воздуха и щит от чёрного пламени… Невидимый горшок, под которым можно будет пройти к двери, за которой, хотелось надеяться, будут те, кого он должен найти. Или нет — не горшок, воздушный пузырь, защищающий не только сверху и с боков, но и снизу.