А в следующий миг Наэри ощутил, как невидимая сила рванула его, словно зацепленную под жабры рыбу. Внутренности скрутило болезненным спазмом, а тело, подчиняясь чужим командам, против воли рывком поднялось на ноги. Наэри попытался остановиться — но куда там! Юноша явственно ощутил, как зашевелились склизкие струйки тумана внутри него, обволакивая мускулы и заставляя делать то, чего требовал некромант.
Ноги против его воли сделали длинный прыжок — и он впервые за время плена увидел учителя отчётливо.
Теперь он стоял между Эраном и некромантом. И Наэри дурно стало от мысли, что он заслоняет собой ненавистного колдуна.
А тот не стал ждать, пока Эран что-нибудь предпримет. Наэри захрипел, на миг ослепнув от стегнувшей по всему телу боли. Грудь пронзило одновременно нестерпимым жаром и могильным холодом. Он почувствовал, как судорожно задёргались мышцы, оглушённые страданием. Тело против его воли напряглось, выгнулось в попытке уйти чего-то невыносимо ледяного, проникшего в грудь…
— Ты хорош, парень… — негромко, с вкрадчивым злорадством протянул некромант прямо над его ухом, и Наэри не сразу осознал, что обращено это не к нему. — Мне прямо немного завидно… А теперь замри и сделай вид, что ты — статуя.
Наэри мысленно дёрнулся — только мысленно, поскольку если на сигналы боли тело ещё реагировало, то на осмысленные команды сознания — уже нет. Багровая муть перед глазами медленно гасла, из тумана неохотно выплыла замершая на месте фигура Эрана… Текущий вдоль стен серый туман…
И окутанная таким же туманом чужая рука, до середины предплечья высовывающаяся у него из груди.
— Если не хочешь, чтобы мальчишка умер о-о-очень нехорошей смертью, — с фальшивым сочувствием проникновенно прошептал некромант сзади, — То убери свою магию и жди, пока тебя не свяжут. А то ведь… Представляешь, что будет, если я не удержу марево вокруг руки?
Эльф бросил на мальчишку короткий взгляд. Подмигнул — или показалось?
— У, малыш, я думал, ты просто вор, а ты ещё и трус, — в голосе мага звучали скука и брезгливость. И никакого интереса к происходящему. Только Наэри видно, как потемнели от гнева изумрудные глаза, став почти чёрными. — Только и можешь, что прятаться как крыса, воровать и прикрываться мальчишкой, который слабее. Жалкое зрелище.
Эльф засмеялся. Заливисто, в голос и очень обидно.
— Настоящие мастера трупных кукол служат смерти. Они прямо смотрят в глаза Серой Хозяйки. А встреться она тебе…. ты бы даже убежать не смог — по запаху бы нашли. Жалкое зрелище.
— Ах, да неужели?.. — с ненавистью прошипел некромант, и Наэри продало ознобом.
…Нет, не ознобом! Ледяные струйки внутри потекли быстрее, обжигая холодом, сжимая внутренности. Острые клыки рванули кишки, и Наэри, ненавидя себя самого за слабость собственного тела, против воли задёргался, пытаясь сдержать рвущийся из горла крик. Боль ввинчивалась в сознание, словно зазубренная стрела. В отличие от липкого тумана — обжигающе-горячая, багровая.
— Ты такой же, как отец, — зло бросил некромант из-за плеча Наэри, и юноша сквозь пелену агонии не сразу понял, что он говорит — не о нём. — Он тоже вечно попрекал меня осторожностью, вечно пытался стыдить! Да что вы знаете о трусости, вы, никчёмные аристократы, живущие на всём готовом?! Вам не приходилось выживать! Служить, служить! Служите сами, цепные псы империи!
Наэри, ослепший от невыносимой боли, мог только судорожно хватать ртом воздух, мысленно радуясь, что всё ещё может не кричать. С губ рвался только глухой, утробный стон — и юноша поклялся себе, что сдохнет, но вопить, на потеху этой трусливой твари, не станет.
А тот, распалённый то ли упрямством Наэри, то ли выражением лица Эрана (а Наэри не сомневался, что учитель не мог остаться равнодушным во время его пытки), злобно тряхнул его, словно насаженную на острогу рыбу. Боль, наверное, уже не могла стать сильнее. Она и не стала — только тошнота подкатила к горлу с такой силой, что в голове помутилось.
А миг спустя ледяные клыки разжались. Из алого тумана нечётко проявилось лицо Эрана. И он, смутно разглядев выражение на нём, вдруг отчётливо понял, что некромант, кажется, подписал себе смертный приговор.
Сам некромант этого, впрочем, ещё не осознал.
— По запаху найдут, значит? — едко прошипел тот, словно отвечая на его мысли. Наэри невольно содрогнулся, когда ледяные щупальца с силой сжали что-то внизу живота…
И юноша, цепенея от ужаса и стыда, ощутил, что по ногам потекло мокрое и тёплое. И мучительно захотел умереть — прямо сейчас, сразу, чтобы не успеть увидеть, какое выражение появится на лице учителя.
— Ну и скажи теперь, кто из нас жалок, — презрительно хохотнул некромант, ещё раз встряхивая парализованного Наэри.
Лицо эльфа не выражало ничего. Вообще. Игры закончились. Зелёные глаза снова сверкнули — яркой ослепительной зеленью.
— Я горжусь тобой, — и эта фраза, явно обращённая к Наэри, была единственной тёплой во всём, что произошло дальше. — Словом Истиной Справедливости. Услышь меня, Хозяин Серых Палат. Пройди сквозь завесу. Верни то, что принадлежит тебе по праву. Того, кто отмечен Твоей Печатью, наказывают Твоей Силой, но Без Твоего Права. Приди и восстанови Справедливость.
Наэри не сразу осознал, что именно он услышал. А когда осознал, задохнулся от потрясения. Сначала — от жаркого, смешанного с острой благодарностью. Потом — ледяного, замешанного на непонимании и страхе. Хозяин Серых Палат — это даже не Смерть, не Серая Госпожа, которую мало кто звал к себе по доброй воле, и уж тем более не радовался её приходу, но всё-таки — понимал и принимал её существование, как неизбежность. Тот, чьё имя назвал Эран, был концом всего. Вестником гибели мира, приходящим, чтобы пожать одним движением своего меча то, чему пришёл срок исчезнуть — без шанса на спасение. Без возможности договориться или обмануть. Без отсрочки.
— Ты! — яростно взвизгнул за спиной Наэри некромант, и юноша с удивлением услышал в его голосе даже не страх, а ненависть и возмущение мальчишки, у которого отняли игрушку. — Да как ты смеешь! Это я — хозяин смерти!
Он резко взмахнул свободной рукой, и серый туман послушно рванулся к ним, закручиваясь гигантским водоворотом.
— Я, Раилон, владыка мёртвых и хозяин Смерти, повелеваю тебе, Хозяин Серых Палат — явись ко мне и забери жизнь мага, посмевшего стать на моём пути!
Наэри не успел даже вскрикнуть. Жуткий туманный водоворот вытянулся хоботом в сторону Эрана, жадно втягивая в себя воздух — и всей своей массой рухнул на него, окутывая своими скользкими жгутами.
И в этот момент Наэри услышал звук.
Поступь. Тяжёлая, как гранитные плиты склепа. Неизбежная, не знающая ни преград, ни запретов. Шаг, другой, третий. Высокая окутанная плащом серой дымки фигура вошла — нет, вплыла — в комнату. Одно короткое движение рукой, и часть серого марева, оставив визгливого некроманта, метнулась к фигуре, сливаясь с его плащом. Но лишь часть. И увидев это, серая фигура, лишённая очертаний, словно стала ещё выше. Тот же туман, что не влился в плащ, застыл серым облаком, не касаясь эльфа.
Серая фигура повернулась сначала к невозмутимо взирающему на происходящее эльфу, едва заметно кивнула. А затем подплыла к некроманту и его пленнику.
— Это ты возомнил себя хозяином смерти? — голос был низким и ледяным, как холод вечного склепа. — Ты посмел причинить вред носящему мою печать?
— Что? — потрясённо просипел некромант. В его голосе Наэри отчётливо услышал нотки страха. Нет, мысленно поправился он — трусливого возмущения. Сам Наэри смотрел на зловещую фигуру, не в силах поверить в то, что видит Хозяина Серых Палат наяву. Что видит — и что слышит. В охваченное оцепенением сознание медленно приходило понимание того, что истинный хозяин Смерти пришёл сюда по зову Эрана. Не по приказу этого трусливого безумца, что-то злобно бормочущего сзади. Пришёл, потому что учитель призвал Смерть восстановить справедливость.
Лишь сейчас Наэри вспомнил о медальонах, розданным Кеараном. И с облегчением понял, что он не просто защищали от смерти: нет, они передавали своего носителя — смерти под защиту.