Итак, Витек шагал дальше, постепенно приближаясь к искомому месту встречи, где проводят шесть из семи недельных утр пацаны и девчонки нашего возраста. Разумеется, не считая прогульщиков. Утро было солнечное и теплое, и Витьку было приятно думать, что его Идея сделала его таким. Небо почти очистилось от лохматых клубящихся облаков, смахивающих вместе на контуры большого запасного барбоса с отгрызенным хвостом. Легкий ветерок ласково трепал шевелюру, и совсем не думалось о занятиях. Нет, мысли Витька были о другом. Сияющая лампочка освещала туманное и обычно беспорядочно забитое всякой ерундой пространство его головы, от чего все казалось простым, понятным и разумным. Он не перестал лыбиться даже когда стал подниматься вверх по широким каменным ступенькам, ведущим в местный притон для ротозеев и бездельников всякого рода... простите, в нашу школу. Толстая заторможенная дверь громко хлопнула за спиной Витька, закрывая пути к возможному отступлению. В нос ему ударил запах из нашей столовой, где, судя по всему, уже активно готовились к предстоящему поступлению в наши желудки румяные, с корочкой пирожки, начиненные капустой и повидлом. Витек слыл поклонником последних, которые Сашка, мой дружбан, как-то назвал «тошнотиками» - но сейчас их тонкий аромат совершенно не тронул его душу. Он прошел влево по коридору и стал подниматься на второй этаж, где минут через пять у нас должен был начаться урок литературы под руководством донельзя русской женщины Людмилы Ароновны Фридман.
Так уж получилось, что первым в это утро увидел его я. Мы столкнулись как раз на углу коридора, ведущего к нашему классу - я поднимался по лестнице с другой стороны, более длинным путем. Честно скажу, радости и счастья от следующих четырех часов я не ждал, поэтому старался оттянуть неизбежное, наслаждаясь прекрасным утром и крайне медленным, неспешным шагом навстречу светлым знаниям и очередной «двойке» за стих Маяковского, который я не выучил. Меня тешили мысли лишь о том заводном вертолетике, который Сашка обещал притащить с собой. Но мои полусонные размышления об этом замечательном предмете растаяли сразу, как только я увидел Витька. Потому что вид у него был прямо таки сказочный. Да-да, я вам говорю! Лицо у него сияло. Оно казалось просветленным, мудрым, а зная Витька на протяжении шести классов поневоле испытываешь шок, наблюдая даже легкое шевеление извилин в двух раскосых зеркалах его души. Оно было словно окружено каким-то невидимым нимбом, что обычно сопровождает изображение святых. Пока я удивлялся этому обстоятельству, Витек ухватил меня за рукав и внятно произнес:
- У меня есть идея. Щас расскажу.
И, подмигнув мне, он быстро пошел дальше к классу, мимо Светки Булановой, Ленки Стрельцовой, Лины Петросян, Тоньки Худоевой, «толстого» Мишки, Олега Миронова и еще Сашка - все наши, которые были тогда в коридоре, видели то, что произошло чуть позже. Я широко открыл рот, пока ноги по инерции несли меня дальше. Это все, что я мог сделать, характеризуя случившееся. У Витька Баранова возникла идея! Только подумать! Он подмигивает мне, лицо у него, как у какого-то офигевшего ангела, а уши топорщатся, словно крылья, на которых он хочет улететь! Витька Баранов, который во втором классе описался на уроке рисования, а в четвертом пришедший в школу в рубашке наизнанку! Ну-ну. Вы бы могли в такое поверить?!
Я мог. Мне не оставалось ничего другого, потому что Витек. как метеор, промчался мимо наших, подмигнув еще Ленке Стрельцовой, его симпатии, отчего у той округлился ротик, а глаза широко раскрылись, пробормотав на ходу что-то на счет все той же «идеи» и скрылся в классе. А разговоры тут же притихли. Не один я, видите ли, был ошарашен подобным необычным поведением Витька. Я уже приблизился к Сашке, стоящему у окна с Мишей, Олег Миронов, как всегда, тусовался с Линой, а остальные девчонки стояли по правую сторону вестибюля, чуть поодаль от двери в класс, вероятно, по традиции, о чем-то сплетничая, когда сияющий Витек появился снова, уже без ранца за спиной. Лучистая улыбка по-прежнему безобразно растягивала в стороны уголки его губ, открывая взору целый ряд неравностоящих, торчащих в разные стороны, как развалины какой-то крепости, зубов. Он шел к нам, по направлению ко мне, Сашку и Мише, на ходу открывая рот для какой-то фразы... И тут это произошло. Раз - и все! Мне показалось, что это похоже на то, как выключается картинка на телевизоре - чик! Позже восстанавливая картинку всей компанией, мы пришли к выводу, что это было примерно так: Витек уже открыл рот, набрал воздуха в легкие, вытягивая зачем-то вперед правую руку, и в этот момент внутри него словно надулся яркий разноцветный шарик и беззвучно... лопнул. Доли секунды, не больше. А затем мы увидели, что Витька нет. Просто нет, и все.