— Максим, скажи честно, — начал адвокат после того, как Фомин изложил суть своих приключений. — У тебя с ней что-то было? Я все пойму — завязались отношения, не сошлись характерами, расстались по-плохому. Всякое бывает. Но мне очень важно знать все детали.
— Не было. Вообще ничего, — уверенно ответил Фомин. — Подали заявление в загс, на регистрацию я не пришел.
— А она?
— Без понятия. Я с ней после этого даже не виделся.
— А по телефону не общались? Может, какие-то контакты через знакомых поддерживали?
— Никаких. Я о ней после этого и не слышал ничего.
Даже не помню, как выглядит.
— Придется вспомнить, — произнес адвокат. — Как минимум вам предстоит пересекаться в суде.
— То есть суда не избежать?
— Девяносто процентов за то, что суд будет. У нее на руках подтверждающие документы, а у нас — только подозрение, что она их подделала. Если ты рассказал мне все как было, иного объяснения я не нахожу.
Адвокат отхлебнул черный кофе, достал из лежавшей на столе пачки сигарету, потянулся к зажигалке и, не закуривая, стал задумчиво вертеть ее в руках, прокручивая кремниевое колесико.
— Был в судебной практике такой случай, — продолжил он, глядя на мелькавшее пламя зажигалки. — Мужика без его согласия женили. Дело было еще при совке. Дефицит стоял страшный, трусов и тех было не достать.
Он закурил, с наслаждением сделал первую затяжку и выпустил длинную струю дыма, рассеянно глядя на потолок заведения, словно на его поверхности были записаны подробности истории.
— Нормальную одежду купить было нереально, в магазинах ее просто не продавали. А в салонах для новобрачных периодически выбрасывали хорошие вещи, где пальто кожаные французские, где обувь итальянскую, даже постельное белье за счастье почиталось.
— Да, я много таких историй слышал, — ответил Фомин. — Говорят, иногда можно было даже талоны на бытовую технику урвать, если повезет.
— Да, — подтвердил адвокат. — Лично знаю людей, которые на излете восьмидесятых получали талоны на стиральную машину и телевизор. Правда, когда подошла их очередь отовариваться, они успели развестись, и телевизор получал уже бывший муж, а стиральная машина досталась его жене, которая к тому моменту успела еще раз сбегать под венец. Но речь не об этом.
Адвокат докурил сигарету, затушил окурок в пепельнице, снова отхлебнул из чашки остывший кофе и продолжил, глядя на заинтересованно слушавшего Фомина:
— Были тогда в ходу талоны для новобрачных. Приходишь в загс, оставляешь заявление на вступление в брак, а тебе выдают такие специальные книжечки, по которым можно купить качественные вещи в особых магазинах, поскольку в обычных — полупустые полки. Закупиться можешь, а вот жениться-то тебя никто не в силах заставить.
Ну передумал, разлюбил… Бывает. И молодежь тогда эту схему активно пользовала. Отметил восемнадцатилетие — и вперед, по загсам заявления раскидывать. В назначенный день на роспись, естественно, никто не приходил, а талоны уже были отработаны. Потом, правда, при подаче заявлений стали черточки и точки в паспортах ставить, но это было уже позже.
Он сделал паузу, разочарованно посмотрел на остатки гущи допитого кофе и, жестом подозвав скучавшего за барной стойкой официанта, заказал еще чашку.
— Так вот, был в нашей практике такой случай. Мужичок один по молодости активно эту схему катал. На талоны покупал шмотки и водку по госцене, а потом барыжил проводникам на вокзале. Так хорошо барыжил, что в девяностых поднял бизнес на этой теме. Дом построил, состояние сколотил. А через пятнадцать лет объявляется законная жена — одна из тех барышень, с которыми он заявления подавал.
— И требует раздела совместно нажитого имущества? — предположил Фомин, уже догадываясь, каким будет финал истории.
— Именно, — утвердительно ответил адвокат. — И прикладывает к исковому заявлению свидетельство о заключении брака, актовую запись и длинный список материальных претензий к бывшему супругу.
— Свидетельство липовое? — с надеждой спросил Фомин.
— По факту — да, юридически — нет. Бумага была вполне себе настоящей, установленного образца. Подвох оказался в другом. Мадам подделала подпись в актовой записи и убедила знакомую из загса провести регистрацию без жениха. Потом, конечно, назначили экспертизу, подлог вскрылся, но тут напортачили юристы. Официант принес на подносе чашку свежего кофе и поставил ее на стол перед адвокатом. Константин Игоревич взял с блюдца продолговатый пакетик сахара и покрутил его пальцами, прежде чем надорвать и высыпать содержимое в чашку. — Клиенту нужно было добиться аннулирования записи о вступлении в брак, то есть фактически признать его недействительным. Но вместо этого юристы подали апелляцию об аннулировании актовой записи, что позволяет признать брак незаключенным. С точки зрения суда — это разные понятия. А поскольку дамочка успела таким же макаром заочно с ним развестись, мужик попал в замкнутый круг: отменить актовую запись можно, но это не отменяет факта заключения брака. А признать брак недействительным формально нет оснований. Хотя, подозреваю, судья просто запутался и не хотел разбираться.