— Знаю, как не знать. Свояченица. Нет, постой… Дочка сожительницы моей, жены то есть. Гражданской, бывшей, — мужик перебирал в памяти обозначения близких и не очень родственников, пытаясь вспомнить, кто кому кем приходится. — Падчерица она мне, вот!
— Я так понимаю, она здесь не живет? — уже безо всякой надежды спросил Фомин.
— А чего ей тут делать? У нее квартира есть, пусть там и торчит с мамашей своей.
Понятно. Точнее, ни фига непонятно. Мать Инги когда-то сожительствовала с этим взъерошенным персонажем. Судя по его брезгливым гримасам, совместная жизнь счастливой не была ни разу. Вытягивать из него информацию — занятие неблагодарное, без поллитры данных из его поврежденных синькой блоков памяти не вытащить. Надо задействовать резервные источники.
Запах свежесваренного кофе наполнял квартиру, создавая атмосферу такого приятного и такого забытого семейного уюта. Если долго живешь один и самому себе готовишь завтраки, наступает момент, когда никакие ароматы уже не могут внести в них разнообразие. Да и само утро как часть суток со временем никаких чувств, кроме раздражения, больше не вызывает.
Утро как утро. Вчера было такое же. Просто еще два полных оборота стрелок на часах. Бегаешь за ними по кругу и каждый раз оказываешься в исходной точке, отхлебывая свой однообразный кофе. А между ними — кусок зацикленного кода, который, как ни исполняй, все равно в итоге вернется к началу строки. Но стоит ввести в код новую переменную, и вот ты бежишь не один, рядом с тобой кто-то есть. И утро уже не так раздражает, и пространство меж двух оборотов стрелок не тяготит невыносимой обыденностью семидневных понедельников.
Фомин поднялся с постели, прошел на кухню, незаметно подкрался к стоявшей у плиты Насте, обнял ее, крепко прижав к себе, и нежно прикусил за ушко.
— Ведьмовочка моя…
— Будешь меня так называть — подолью тебе в суп приворотного зелья.
— А ты этого еще не сделала?
— Держу этот способ про запас.
— А нет в твоих запасах зелья восстановления спокойствия ума?
— И плюс пятнадцать к защите от магии огня?
— Лучше плюс десять к скрытности. Хотя я бы согласился и на пять.
— Так-так, и от кого это мы скрываемся?
— От драконов, оборотней и одной ящерицы. Они хотят наложить на меня заклятье, чтобы я перестал быть охотником на чудовищ и превратился в мерзкую серую слизь. Надо спасать королевство!
— Тогда придется вспомнить навыки алхимии и древние заклинания на латыни.
— Ты говори, если что будет нужно — ну там кровь черных куриц или кость старого козла…
— Курицы у меня есть, а с козлами вечно одни проблемы.
— Я же говорю — ведьма.
— Заигрываешь с темными силами?
— Только с одной…
Когда обманываешь женщину, она всегда это чувствует.
Может ничего не сказать, но почувствует обязательно. Есть у них такая встроенная функция. Как в компьютерных микроконтроллерах, которые принимают поступающие в них коды, обрабатывают, сравнивают с эталоном и выносят вердикт — верно значение или ложно.
И чем активнее ты пытаешься женщину обмануть, чем проще стараешься делать лицо, когда лжешь, тем быстрее она поймает тебя на вранье, если только ты не разведчик с профессиональной деформацией мышления. Шпиономанией Фомин никогда не страдал, но прожитые годы научили подчищать за собой хвосты, если не хочешь, чтобы однажды тебя за этот хвост поймали. О том, что Настя проверяет его телефон, Фомин узнал еще пару встреч назад. Простенькое приложение на Андроиде включалось при каждой разблокировке экрана и сохраняло историю всех действий. Вполне достаточно, чтобы увидеть, какие файлы открывались. Если бы раньше подобные проверки неприятно кольнули влюбленное сердце тонкой, но острой иголкой недоверия, то сейчас они были как нельзя кстати. Зная слабое место своей избранницы — ее патологическую ревность, — Фомин придумал, как это использовать и отвлечь Настю от того, что происходит на самом деле.
Несколько фейковых переписок и специально оставленные в браузере незакрытыми вкладки сайтов бесплатных психологических консультаций создавали иллюзию душевных терзаний человека, который боится повторения ошибок прошлых отношений и старается найти обходные пути, чтобы их избежать.
Да, было в этом определенное коварство, и в каком-то смысле такой поступок мог считаться обманом. Но если оглянуться на недавние события и тревожную динамику их развития, то вопросы отпадали сами собой.
Пусть Настя думает, что он загоняется от страха новых отношений. Тем более что доля правды в этом была.
А истинная причина останется лежать на поверхности, она слишком невероятная, чтобы принять ее за правду. Так всем будет спокойней. Ему будет спокойней за Настю.