— И откуда такая информация? — как можно равнодушнее поинтересовался Фомин, с тревогой понимая, что сведения полковник получает напрямую от своих людей из налоговой, так что инфа — сотка. Впрочем, это мог быть и обычный блеф.
— Птичка на хвосте принесла, — усмехнулся собеседник. — Надо же, какая маленькая птичка, а так нагадила…
— Ага… И грозит тебе арест и конфискация товарно-материальных ценностей, временный запрет на продолжение торговой деятельности и штраф в размере до двухсот процентов стоимости реализованной продукции. Киреев сам такие сложные лексические конструкции выстраивать не умеет — он даже в повседневной речи использует простые короткие фразы. Где-то он эту формулировку увидел и выучил наизусть. Похоже, в отчетах налоговой службы. — И чем вы хотите мне помочь? — поинтересовался Фомин.
— Смотри, — Киреев положил руку ребром на поверхность стола. — Ты выставляешь салон на продажу, я у тебя его выкупаю и сам решаю вопрос с налоговой. Один ты все равно не вывезешь. Деньгами не обижу, сможешь новый бизнес замутить.
Каждый раз, услышав сакраментальное «деньгами не обижу», Фомин абсолютно точно знал, что следующее за этой фразочкой псевдоделовое предложение иначе как обиду — причем глубоко личную — воспринимать будет нельзя. Хуже лишь излюбленное оправдание бывших друзей, имевших несчастье вести общее дело: «Это только бизнес, ничего личного». Черта с два! Здесь все личное! Нет ничего более личного, чем деньги. В их зарабатывание вкладывается личное, а не общественное время, личные, а не коллективные усилия, приносятся в жертву личные, а не чьи бы то ни было интересы.
И с чего вдруг бизнес, ради которого ночей не спишь, уничтожаешь миллионы нервных клеток, обиваешь пороги десятков казенных инстанций, становится обезличенным?
Любой бизнес — это очень даже личная история, иногда весьма драматичная. И отдавать выстроенный своими руками успешный бизнес какому-то хрену с горы можно разве что от большого отчаяния. Тем более что и деньги этот хрен предлагает откровенно хреновые.
В прежние времена Фомин рассмеялся бы в лицо Кирееву и выгнал из салона, отпустив вдогонку пару шуточек на тему седых мудей и генеральских лампасов, до которых они не доросли. Но сейчас этот старый стервятник в погонах о делах Максима был осведомлен явно лучше него самого, и это сильно напрягало. Выпроводив полковника, Фомин принялся обдумывать стратегию поведения. Повестка ближайших дней пополнилась новыми пунктами: выяснить, кто заказчик и бенефициар этой акции. В том, что это серия спланированных мероприятий по отжатию бизнеса, после визита Киреева сомневаться не приходилось. Теперь нужно было понять, какую роль он играет во всей этой истории. Хорошо, если он и есть организатор — тогда Максим хотя бы будет знать, куда и против кого воевать. Хуже, если Киреев ни при чем и решил просто воспользоваться моментом. Как говорят в Азии, лучше видеть змею, чем не знать, где она.
От разработки плана действий отвлек телефонный звонок. «Оксюня» — высветилось на экране. Фомин поднес аппарат к уху. — Да, але.
— Привет. Можем сегодня увидеться?
— Да. Что-то случилось?
— Возможно. Нам надо поговорить.
Человеческий голос — уникальный инструмент. А интонации — великолепный способ передать целый спектр чувств и эмоций, сказав при этом всего лишь одну короткую фразу. По тому, как Оксана произнесла «нам надо поговорить», Фомин мгновенно считал все — и реакцию, и настрой, и тему предстоящего разговора. И представил выражение лица девушки с недовольно прищуренным левым глазом, как если бы она сидела прямо перед ним. Представил и с тяжким вздохом откинулся на спинку кожаного кресла. Кажется, «венгерка» проиграна.
— Ок. У тебя или у меня?
— У меня.
Люди обычно очень долго готовятся к началу отношений и, если до этого дойдет, — к свадьбе, но совсем не планируют расставание или развод. А ведь выход человека из отношений — гораздо более серьезный шаг, чем вступление в них.
Любое расставание состоит из двух аспектов: психологического, где по шкале стрессов смерть близкого человека принимается за сто процентов, а разрыв отношений занимает второе место и составляет семьдесят пять процентов.
То есть даже если вы избавились от мужа или сожителя-алкоголика, наркомана, тирана, изменщика и подлеца — вам все равно придется признать, что вы проиграли эту историю и у вас не получилось создать семью или хотя бы крепкую пару.