После нескольких десятков безуспешных попыток дозвониться смартфон, будто предлагая компромиссный вариант связи, пискнул и отобразил в верхней части экрана уведомление о принятом сообщении.
2 пропущенных звонка от: Настя
— Привет. Не могу до тебя дозвониться.
— Привет. У меня телефонный военный совет.
— Что-то случилось?
— Ах, у ели, ах, у елки злые волки разбросали все иголки.
— ???
— Не бери в голову. У меня был тяжелый день.
— Увидимся сегодня?
— Давай завтра, ок? У меня на сегодня уже иссяк запал.
— Кто запал?
— Иссяк.
— Будет другой.
— Точно?
— Железно! У тебя все в порядке?
— Временные трудности.
— Позвони, когда будешь свободен. Целую.
Все ли у него в порядке… Здравствуй, Настя, вернулся я не весь — вот запал иссяк, ты на гвоздь его повесь…
На самом деле ему очень хотелось с ней увидеться. Прямо сейчас. Хотя бы на один вечер забыть о навалившихся проблемах и просто почувствовать ее моральную поддержку. Дико захотелось прильнуть губами к ложбинке на ее шее, прикоснуться кончиком носа к волосам на макушке, ощутить подушечками пальцев, как пробегает легкая дрожь по ее телу от его объятий.
Но нельзя. Завершенный наяву разговор с Оксаной продолжался в голове Максима, игнорируя внутреннее сопротивление и отчаянное желание отвлечься от неприятных мыслей. И чем более убедительные доводы выдвигал Фомин, тем яростнее молчала воображаемая девушка, на все аргументы отвечая немым вопросом: ты правда думаешь, что эти наивные детские отмазки оправдают твое поведение? Скажи еще, что ты эту тетю не знаешь и тебе ее подбросили в постель.
С каждым глотком коньяка Фомин трезвел все больше, словно не было перед этим нескольких пропитанных алкоголем тревожных часов и не падали на дно бутылки капли напряженных минут. Каждый новый глоток отдавался в голове ударом уверенности по остаткам сомнений.
В очередной раз обратившись к экрану смартфона, он открыл список контактов и коснулся первой его строчки, где был сохранен номер Антохи. Если кто и может быстро и качественно поправить расшатанное психологическое состояние, так человек, который по несколько раз на дню выуживает из подсознания людей то, за что они сами себя ненавидят.
— Здорово, дружище, — поприветствовал его Фомин.
— И тебе салют, — отозвался Антоха.
— Нет желания пропустить по стаканчику?
— Бро, только не сегодня, — произнес друг усталым голосом. — Без обид, я чего-то так ухайдакался, сижу в режиме энергосбережения. А ты чего хотел?
— Да сам не знаю… Совета психолога, наверное?
— Это запросто. Вот тебе совет — не спрашивай у психологов совета, если сам не знаешь, зачем он тебе. Что случилось-то?
— Я с Оксаной расстался.
— Ты с ней или она с тобой? — уточнил Антон.
— Ну как тебе сказать… Вроде бы обоюдно, но по факту — она со мной.
— Наконец-то, — вздохнул собеседник.
— В смысле?
— Понимаешь, люди — частички мозаики. Но многие, не находя нужного фрагмента, пытаются присобачить жопу тигра к орхидее, а потом удивляются — хм, чего-то подозрительно…
Максим помолчал, оценивая сравнение и пытаясь понять, почему известие вызвало у друга такую реакцию, словно он давно этого ждал.
— То есть я жопа?
— Был бы ты орхидеей, ты бы мне не звонил по этому поводу.
— Я и не хотел… Я ей хотел набрать.
— А она тебя не заблокировала?
Нет, Оксана не стала его блокировать. Мудрая женщина: в черные списки не внесла, дурацких слезливых статусов в соцсетях не ставила, даже из контактов не вычеркнула — слава облачным хранилищам, которые с бескомпромиссным равнодушием, присущим машинным алгоритмам, десятилетиями хранят в своих недрах данные о связях людей, которые предпочли бы друг о друге не вспоминать.
Если когда-нибудь компьютеры смогут осознать, какую боль способны причинить своим пользователям простым уведомлением в мессенджере о человеке, из-за которого когда-то сердце сжималось до боли в груди — это будет началом восстания машин. Не железные человекоподобные роботы и «пиу-пиу» из плазменных бластеров дадут ему старт, а воспоминания о самых ярких моментах утраченных отношений, способные даже спустя годы причинить боль не меньшую, чем автоматная очередь по сердцу.