По сути они ведь ровесники. Остаться в семнадцать неполных лет с ребенком на руках, одному, без помощи и поддержки - это страшно. Лично Манта не представляла, что бы она делала в такой ситуации.
- Я пытался найти духа женщины-матери, чтобы она научила меня всему, но такие предпочитают не оставлять семьи своих детей, приглядывать за ними. Они не соглашались пойти со мной. А по статьям в сети я так ничего и не понял. Все разъехались, и… - он улыбнулся, только уголками губ, - если честно, мне больше не к кому обратиться. Я доверяю только тебе.
Манта откинулась на спинку дивана. Йо устал, смертельно устал, только сейчас она заметила круги под глазами и мятую майку, пробивающуюся щетину на подбородке. Он не брился, скорей всего, попросту не успевал.
Девушка вздохнула и перевела взгляд на Хану. Тот не виноват, что его родители такие безответственные. Как и вообще все родственники в целом. Наверное, в ней говорил неистребимый материнский инстинкт, которые есть в каждой женщине.
- Давай сюда Хану, я попробую уложить его у себя в спальне, а ты пока перекуси, - кивнула на тарелку с рисом.
Младенец оказался неожиданно тяжелым, а еще теплым, почти горячим. Он не умел держать головку, и Манта неловко, неумело поддерживала его под основание черепа сгибом собственно руки. Неудобно, но она страшно боялась изменить положение, чтобы не уронить маленькое существо. Маленькое, живое, беспомощное, с крохотными пальчиками, кнопочкой носа, беззубым ротиком и большими серьезными глазами. Этот взгляд у него от Анны, точно.
Манта усмехнулась, аккуратно положила малыша в центр кровати, открыла одеяло. И еле сдержала рвотные позывы: в нос ударил крепкий запах грязных детских пеленок. Удивительно, но для существа, питающегося молоком, производил на свет Хана просто отвратительные ароматы. И как он только не заплакал раньше? Терпеливый ребенок. Хотя, скорей всего, сам еще не осознал, что ему что-то мешается в пеленках.
Девушку подташнивало, когда она стаскивала криво застегнутые, большие по размеру подгузники. Ничего странного, что Хана не заметил, как покакал. Йо брал пеленку с большим запасом свободного места. Отодвинула ногой угол ковра, бросила его прямо на пол и посмотрела на перемазанные ножки и попку. Какая женщина не смотрела фильмы про детей, пусть даже комедии? Из них Манта знала, что надо помыть младенца в теплой воде. Но сначала надо ее набрать. А потом обязательно проветрить комнату. Обязательно.
В коридор, ведущий к ванной, она вывалилась и с наслаждением вдохнула чистый воздух.
- Амидамару, - позвала духа.
Самурай не замедлил появиться.
- Пригляди за Ханой, пока я наберу воду. Его надо искупать.
- Конечно, Манта, - дух растворился в направлении спальни, а девушка зашла в ванную комнату.
Тазика под рукой не имелось, и она сомневалась, что такого маленького ребенка можно купать в большой ванне. Затычка из ванной не подходила к раковине, и Манта сделала кляп из собственных носков. Ничего, что она их еще ни разу не надевала. И уже вряд ли наденет.
Амидамару бдел над развернутым младенцем, его запахи не донимали. Хана пристально следил за духом, моргал и раскрывал ротик.
- Он видит тебя? - удивилась девушка.
- Господин Йомей сказал, что у Ханы очень могущественный дар, едва ли не больше, чем у Йо.
- Понятно, - Манта взяла малыша на руки.
Тот не плакал, не пытался избежать прикосновений, хотя она где-то читала, что младенцы в этом возрасте не очень любят чужаков и узнают по запаху только родителей, принимают только их. Значит, Хана являлся исключением. Чего еще ждать от сына Йо?
Теплая вода заставила мальчика пискнуть, затем всхлипнуть, но Манта открыла тонкую струйку, и журчание переключило внимание, пока она смывала остатки переработанной пищи с нежной кожи, ополаскивала крохотный писюнчик. Боже, она еще никогда так близко не знакомилась с мужской анатомией.
Водичка на зажившем пупочке Хане понравилась, он агукнул, и Манта со смехом полила его еще раз, после чего вынула из воды, завернула в пушистое полотенце. Ребенок недовольно засопел, явно приготовился заплакать, и девушка растерялась. Что делать? Ему холодно? Может, он кушать хочет? Вряд ли дело в пеленках, младшая сестра никогда не протестовала, если ножки оставались свободными.
Надо пойти посоветоваться с Йо, тот наверняка должен был уже закончить с обедом.
Шаман не только победил большую порцию карри, но и успел заснуть. Просто свалился на диван и вырубился. Манта против воли улыбнулась: устал, даже обувь не снял. Хотя… Йо всегда мог похвастаться умением засыпать даже стоя.
Она на минутку опустила Хану на второй диван, стянула сандалии с ног шамана и укрыла его одеялом.
- Давай не будем плакать? - тихонько попросила она Хану, направляясь обратно в спальню. Там как раз уже проветрилось, можно закрывать окно. - Не будем беспокоить твоего папу, он очень устал.
Открывший было рот для плача Хана икнул и замер, прислушиваясь. Он вообще может слышать и понимать в этом возрасте? Сколько там ему? Три месяца?
- Мы сейчас поставим согреться молоко, где-то у меня должна была оставаться закрытая пачка. Как раз только вчера заходила в магазин, хотела приготовить с ним десерт, - она говорила и говорила, почти без артикуляции, главное, мягко и нежно, тихо. Хане нравился именно этот тембр, когда Манта изменяла тон, малыш недовольно сопел, краснел и готовился разразиться слезами.
Прокипятила молоко, безнадежно его упустила, так как оперировать одной рукой было тяжело, но покидать ее объятия Хана напрочь отказывался. Стоило его только попробовать положить на диван, и снова раздавалось угрожающее сопение.
- Шантажист маленький, - пропыхтела Манта, одной рукой ставя котелок с остатками молока в миску с холодной водой, чтобы остудить. - У вас есть бутылочки?
- Йо складывал все детские вещи, - охотно просветил ее Амидамару.
Бутылка была чуть ли не больше самого Ханы. Манта с сомнением посмотрела на ужасающую посудину. Как поить из нее ребенка? Неужели не нашлось ничего поменьше?
- Йо слишком уставал, поэтому купил все по совету продавца, - появился рядом Амидамару.
Понятно, значит, первым делом нужно позаботиться о нормальных вещах для Ханы.
В сумке же нашлись и вещи для ребенка, пижамка нежного персикового цвета на кнопочках, с капюшончиком - то, что нужно. И большой запас подгузников. А вот присыпки не имелось. Манта вздохнула, внесла еще одни пункт в мысленный список, пока переодевала Хану. Молоко она проверяла трижды: на руке, на животе, на языке, - пока не удовлетворилась его температурой.
Они перешли в спальню, где Манта вытянулась на кровати, взяв на руки малыша. Хана жадно чмокал молочком, бутылка почти скрывала его целиком. И от этого зрелища в груди рос горячий комок, подбирался к горлу комком, а к глазам - слезами.
Срыгивание научило, что лучше сначала постелить на плечо полотенце или салфетку. Манта скривилась, стаскивая с себя безнадежно испорченную майку. От плеча пахло молоком и немного - странной кислинкой. Совсем незнакомый запах.
А еще Хана любил, чтобы с ним разговаривали. О чем угодно. Манта неторопливо рассказывала о приключениях, которые довелось пережить ей и Йо, как она познакомилась с другими шаманами, какие у них замечательные духи. На присоединении Рю, Хана зевнул и заснул, умильно засопев носиком. Манта осторожно положила его в центр кровати, чтобы не упал. До этого она ходила по комнате, укачивая ребенка. Он же еще маленький, играть не умеет, ему бы поесть, поспать, да на мир вокруг посмотреть.