— Не знаю. Я ведь впервые угодила в такую передрягу. Даллас тоже погладил Волка, пользуясь предлогом лишний раз прикоснуться к Рей.
— Похоже, мы говорим о разных вещах. Как по-твоему, что здесь происходит сейчас?
— Нечто невероятное. — Их глаза встретились. — Мы с тобой вместе, что поразительно само по себе. Я дала себе клятву, что не позволю больше никаких лишних чувств. И уж меньше всего мне следовало бы рассказывать об этих чувствах тебе.
Но ты… Словом, если ты старался сделать так, чтобы я запомнила тебя на всю жизнь, можешь считать, что тебе это удалось.
В другом, более совершенном мире после таких слов он смог бы обнять ее и прижать к себе. Но в данном конкретном мире он просто обмер от восторга. И несмело, каждую секунду ожидая, что его оттолкнут, погладил Рей по лицу.
— Пожалуйста, не трогай меня! — сказала она. Даллас провел пальцами по ее губам.
— Это никогда не должно было случиться, — прошептала она и зажмурилась, скривившись, как от боли.
— Между тобой и мной? — Вопрос был риторическим, но Даллас больше не в силах был молчать. — Но ты бы хотела, чтобы это случилось?
— Кто-нибудь может проехать мимо и заметить…
— К черту! Рей, ты хочешь меня?
— Да.
Даже если бы она обняла Далласа, и стала целовать, и предлагать заняться любовью прямо здесь же, в машине, он не смог бы возбудиться сильнее, чем от одного этого слова. Или почувствовать себя более ошеломленным, растерянным — и счастливым.
Он даже не посмел ее поцеловать.
— Ну что ж, этого довольно. Пока довольно. А там посмотрим.
От ее слабой, загадочной улыбки у Далласа стало тесно в груди. Она протянула руку и тихонько погладила его по небритой щеке.
— Меньше всего на свете я собирался влюбляться в тебя, Рей.
Тонкие пальчики скользнули по его подбородку и шее.
— Ты явился ко мне, чтобы рассказать о смерти человека, которого я привыкла считать своим мужем. И пока ты говорил, я изо всех сил старалась остаться к тебе равнодушной. — Она прижала ладонь к животу и продолжала: — Вот здесь. Я все еще чувствую тебя у себя вот здесь. Такого никогда прежде не случалось. Я хотела тебя, несмотря на страх. Наверное, это делает меня предательницей. Или аморальной особой — в определенном смысле. Но тем не менее это правда.
Трудно оставаться спокойным и рассудительным, когда на тебя одновременно сваливаются и надежда, и безнадежность.
Даллас растерянно уставился в пространство, мучительно соображая, что же теперь нужно сказать.
— То, что было между нами… — теперь пальчики Рей запутались у него в волосах, — не случалось со мной ни разу в жизни. То есть я имела в виду… Понимаешь, Даллас, мою семью никак нельзя было назвать счастливой. Мне пришлось повидать немало жестокости. Не думай, я не жалуюсь. Я стала только сильнее. Но одновременно привыкла относиться к тому, что происходит между женщиной и мужчиной, как к чему-то мерзкому, отвратительному. Если это тебе о чем-то говорит.
— По-моему, я понимаю. — Хотя меньше всего ему хотелось бы это понимать. — С тобой случилось что-то нехорошее? Когда ты подросла?
— Со мной случались многие нехорошие вещи, — криво ухмыляясь, отвечала она, — но я не подвергалась сексуальному насилию, если ты это имел в виду. Мне пришлось видеть, как такому насилию подвергали дорогого мне человека, и я ничем не могла помочь. Наверное, это еще хуже — оказаться невольным свидетелем, неспособным помочь. Она была самой милой девочкой на свете…
У Далласа так все сжалось внутри, что ему показалось, будто его вот-вот вырвет.
— Сама не знаю, с чего это меня потянуло на откровенность. — Рей убрала руку и опустила ноги на пол. — Я никому раньше этого не рассказывала.
— Даже Уоррену?
В ее взгляде вспыхнул немой укор.
— Прости. Мне не следовало об этом спрашивать. Отнеси это к зарождающемуся у меня чувству собственника.
— Это не лучшее чувство. Люди не имеют права считать собственностью других людей. Но они пытаются это делать, и тогда погибает все, что между ними было. Уоррену я рассказывала о многом, но мы не очень-то любили обсуждать чувства.
Он хотел было что-то сказать, но тут же забыл что.
— Мне хочется объяснить единственное: я впервые в жизни ощутила то, что ощутила с тобой, — продолжила Рей. — Мной овладело какое-то дикое желание — поначалу исключительно физическое. А потом мне захотелось быть близкой тебе во всем остальном. И вот этого мне никогда не забыть.
Даллас протянул руку ладонью вверх и дождался, пока она положит сверху свою ручку. Он сплел вместе их пальцы и сказал: