- Строго говоря, из мертвых восстает не сам умерший, а остаточная энергия. И далеко не в каждом мертвеце она есть. Но после темных проклятий она есть почти всегда. Иногда мертвец восстает сам, иногда – по воле некроманта или проклятийника. Упокоить его – задача несложная и присутствия некроманта не требует. Все, что нам понадобится, это яма.
Айван показал на уже готовую, небрежно разрытую наверняка самим умертвием яму.
- И несколько темных опалов. В них заключена нейтрализующая энергия. Шон на досуге сделал целую кучу. Еще можно добавить пару амулетов, чтобы отпугнуть тьму. И всякие охранные штучки. На случай, если убийца явится и решит поднять жертву. Кстати, ни одна из сигналок не сработала, значит, Барбара восстала сама.
- А почему она вообще поднялась, да еще и стала бродить по городу?
- Ну…
Даже в темноте было заметно, как Айван покраснел.
- Возможно… чисто теоретически… мне очень хотелось торта, поэтому я забыл про опалы… Не говори Шону, ладно?
- Договорились, - фыркнула я. – Спасибо, что выбил для меня работу.
- Всегда пожалуйста. Вдвоем веселее. Так, отойди. Я ее закопаю, а ты поищи в сумке такие круглые блестящие черные камушки. Они там единственные, не ошибешься.
Я быстро нашла пять круглых опалов и заворожено полюбовалась камнями в свете луны. Красивые. Переливающиеся. Совершенно точно магические. Боги, неужели это происходит со мной? Я – помощница некроманта!
Ну ладно, помощница помощника некроманта, но главный-то все равно маг, и не просто маг, а королевский. Я вообще не так представляла себе жизнь королевского некроманта. Думала, они сидят во дворце и раздают задания мрачным холодным тайным агентам.
- Какие у меня будут обязанности? – спросила я.
- Ситуативные. Будешь бегать в лавки со списком покупок, вести учет ингредиентов для ритуалов, убираться в лаборатории и все такое. Для уборки есть слуги, но в лабораторию Шон их не пускает, а у меня, знаете ли, не десять рук. Еще разберешь библиотеку. Ну и вообще, будешь выполнять мелкие поручения. Так, бросай камни.
Я бросила опалы прямо в яму и зажмурилась от яркой вспышки – они тут же ушли под землю.
- И все?
- Замаскируем место, положим амулет – и все.
- А почему лорд Баумгартнер закапывает невесту… то есть, труп невесты в собственном саду?
- А потому что лорд Баумгартнер не хочет, чтобы о кончине фрейлины стало известно раньше времени. К тому же…
- А чего это вы тут делаете?! – раздался вкрадчивый старушачий голос. – Вы кто такие, а?!
- Вот проклятье! – выругался Айван.
- Это кто? – шепотом спросила я.
- Госпожа Мидлнайт. Соседка. Вдова бывшего министра обороны Вербии. Очень деятельная старушка.
Айван многозначительно покрутил пальцем у виска.
- А-ну! – меж тем госпожа Мидлнайт не желала сдаваться. – Выходи! А не то стражу вызову, весь сад вам тут перекопает!
Пришлось подчиниться.
- Не надо стражу, - миролюбиво улыбнулась я, потому что Айван побледнел и вконец растерялся. – Все в порядке.
- Ты кто такая? Я знаю, кто здесь живет!
- А я… э-э-э… Барбара. В смысле, супруга лорда Баумгартнера. Сегодня свадьба прошла.
Низенькая сухонькая старушка, что стояла по ту сторону высокого кованого забора, обладала поистине властным взглядом.
- И чего это ты, супруга, в саду делаешь? И с этим пройдохой еще!
- Так это… гортензии сажаем. Леди не пристало самой ямки под кусты копать, вот и взяла помощника. Редкие гортензии. Из самой Гортенталии привезли, на свадьбу подарили.
- А почему ночью?
- Так полнолуние. Растения редкие, требуют особого магического подхода.
Я нарочито театрально огляделась и наклонилась к прутьям решетки.
- Мне, конечно, строго-настрого запрещено рассказывать о жизни во дворце, но когда я была фрейлиной, то просто обожала роскошный сад ее величества. Тоска по дому, знаете ли.
Кажется, это объяснение старушку успокоило. Во всяком случае ее взгляд потеплел.
- А муж где? – уже без угрозы в голосе спросила она.
Мы с Айваном переглянулись.
- Так он это… спина больная. В саду возиться уже не может, - нашелся парень. – Я ему давно говорю: иди на массаж! А он чего?
- Чего? – спросили мы с госпожой Мидлнайт хором.
- Ничего, - Айван развел руками, - не идет.
Мы еще немного поболтали с бдительной старушкой о том, о сем, о погоде, о грядущем театральном сезоне, а потом, под предлогом скорого рассвета, якобы вернулись к посадке многострадальных гортензий.
- А ты неплохо соображаешь, - сказал Айван, когда мы, уставшие, шли в дом. – И много знаешь.
- Конечно. Директриса Вольгурт вытаскивала из нас души, если мы не учились. А с меня был тройной спрос. Почему-то меня она не любила особенно сильно.