- А вот это мы сейчас обсудим.
Все там же, под секретером, раздалось странное глухое «р-р-р-р». Потом треск ткани, потом – чавканье.
- Ваша тварь опять ест мои шторы!
Я кинулась было ловить Мяфа, но Шон успел первый. Он наклонился, осмотрел свисающий обгрызенный кусок тяжелой темно-зеленой ткани, довольно жующего добычу Мяфа и вдруг рассмеялся:
- Впервые в жизни вижу такую смышленую воплощенную магию!
А потом что было силы дернул за штору.
Я на всякий случай отбежала: вдруг гардина начнет падать? Но вместо грохота раздался подозрительный скрип. Секретер отъехал в сторону, а между шкафом и окном оказалась заметная щель. Можно было без труда просунуть ладонь, что Шон немедленно и сделал. Я зажмурилась, испугавшись, что сейчас ему прищемит пальцы. Но он лишь толкнул стену в сторону и открыл еще один потайной проход. Вот только…
Я выглянула в окно, но не обнаружила за стеной никакого пространства. Снова посмотрела в темноту проема. Потом снова за окно.
- Темная магия, - пояснил некромант. – Пространственный карман. Невозможно обнаружить, если не знать последовательность действий. Причем зачастую последовательность придумывается такая, чтобы случайным везунчикам было непонятно, как удалось открыть проем. Например, мы с Мяфом сначала ощупали секретер, потом пооткрывали его ящики, потом ползали по полу рядом, потом Мяф висел на шторе, потом отгрыз, потом я дернул штору… и мы понятия не имеем, какая последовательность привела к результату! А значит, если проход закроется, не сможем повторить и открыть снова. Это гениально!
Показалось, он радовался как ребенок, встретившись со странной темной магией. А мне все это казалось странным. Блэкхевен был напичкан потайными ходами, как утка яблоками в канун Нового года. Он не забыл, часом, что это не только интересная задачка для мага, но еще и вполне реальное проклятье?
- Выходит, мы либо идем туда сейчас, либо проход закроется? – уточнила я.
- Ага.
- Мне нужно пять минут, я переоденусь.
- Да ладно, - Шон окинул меня взглядом, на несколько секунд задержавшись там, где не положено было останавливаться глазам порядочных начальников, - ты меня не смущаешь.
- Вообще-то мне холодно.
- Да? Тогда иди.
Что-то мне в его голосе не понравилось. А может, чутье шепнуло внутренним голосом:
«Не ходи, Ува. Они уйдут без тебя и ты не узнаешь тайны леди Вольгурт».
- Впрочем, уже потеплело. Идем?
В отличие от хода, ведущего в зал для собраний клуба Катрин, этот был несколько благороднее и короче. Вдоль стен висели картины, но в полумраке, а еще из-за толстого слоя пыли, я не смогла рассмотреть, что на них было изображено.
Шон шел первым, за ним плелась директриса, а замыкали цепочку мы с Мяфом. Бедного бесенка едва не прищемило дверью, когда он пытался юркнуть следом за нами в проход, и теперь он обиженно сопел в абсолютной тишине.
- Куда ведет этот ход? – спросила я.
Шон, похоже, уже понял, что происходит в Блэкхевене, но не спешил делиться умозаключениями. И я чувствовала себя неразумным дитем, которое не может собрать из кусочков простейшую картинку.
Наконец мы оказались в круглом помещении, какие обычно бывают в башнях. Судя по всему, когда-то это был кабинет: по всему периметру располагались явно сделанные на заказ книжные шкафы, а в центре стоял массивный стол с мраморной черной столешницей. Здесь явно давно никто не бывал: Мяф жутко расчихался, едва мы вошли и подняли в воздух клубы пыли.
- Знакомься, Ува Хендрикс, святая святых: кабинет Джебедайи Вольгурта!
- А почему тайный? Зачем такие сложности с попаданием внутрь?
- А в этом и заключается главная интрига нашего с тобой пребывания здесь. Катрин? Может, лучше расскажешь ты?
- Понятия не имею, о чем ты. – Она поджала губы.
- Не сомневаюсь. Ты, разумеется, ничего не знаешь наверняка. Но ты была достаточно взрослая, когда погиб твой дед, верно? Ты не могла не понимать, что в особняке происходит что-то незаконное. Что-то темное. Думаю, дело было так.
Шон по-хозяйски прошелся по кабинету и опустился в кресло. На его черной рубашке тут же появились серые следы от пыли, но некромант даже не отряхнулся. Я невольно им залюбовалась: Шон наслаждался загадкой, которую сумел раскусить и выглядел почти счастливым.
Должно быть, близость к снятию проклятья его вдохновляет. В большинстве случаев, когда я смотрела в его глаза раньше, то видела в них тщательно скрываемую грусть.
- Ты была ребенком. Не самым талантливым, не самым любимым. Дед видел в тебе только обслугу, которую надо побыстрее сбагрить замуж, чтобы не мешалась под ногами. Он не обучал тебя и не посвящал в свои дела, ведь он готовил в качестве своей преемницы Камиллу, младшую внучку.