Мак сжал кулаки, но на лице ничего не отразилось.
— Это все случилось так быстро, и потом он сразу стал просить прошения. И я, как полная дура, спустила это на тормозах.
— И ты никому не сказала?
— Нет. Ни маме, ни отцу, ни даже Мередит. Мне было стыдно и неловко, звучит дико, но мне тогда казалось, что и я виновата. Я не должна была ехать в город, танцевать с мужем сестры Мередит. В общем, мы больше никогда не упоминали этот случай.
Она посидела молча несколько минут, глядя на их сплетенные руки.
— Всего через несколько месяцев заболела мама. Некоторое время я старалась соблюдать какой-то баланс. Днем работала, вечером возвращалась в Уэдерби и ехала к маме. Проводила там каждые выходные. Это съедало все мое время, плюс маме становилось хуже и хуже. Через четыре месяца после того, как ей поставили диагноз «рак», я бросила работу, чтобы ухаживать за ней весь день.
Она подняла голову.
— Уиллс сказал, что поддерживает мое решение. Но мы привыкли жить на широкую ногу. Мы с Уиллом стали ругаться из-за денег, правда, он ни разу не ударил меня.
— А потом это случилось опять.
— Да. Уиллс теперь регулярно появлялся в телешоу отца. Он попросил меня забрать из химчистки какие-то его вещи, а я возила маму на химиотерапию, и мы застряли в пробке по дороге из Нью— Йорка. К тому времени, как я добралась до химчистки, она уже закрылась. Я не особенно расстроилась, потому что прекрасно знала, у него в шкафу еще дюжина рубашек, не меньше. Мама была уже очень больна, и невозможно было беспокоиться о чем-то, кроме этого. В ту ночь я находилась в родительском доме допоздна, а когда вернулась к себе, было уже около двух часов ночи. Я легла в постель, пытаясь немного поспать, и тут Уиллс обнаружил, что в шкафу нет его любимой голубой рубашки.
Хоуп отняла у него свою руку. Он не стал удерживать.
— Он за волосы вытащил меня из постели и просто обезумел. Я пыталась сопротивляться, но он сильнее, и он избивал меня, как хотел.
— Хоуп, ты не обязана…
— После того как он оставил меня на полу спальни, я как-то сумела подняться и тут же позвонила папе. И я знала, что мне нужен врач. Он приехал, я объяснила, что случилось. Меня тогда увезли на «скорой», не в Уэдерби, а в Хэйзелтон, это немного дальше. Мне было больно, я находилась в шоке и лишь наполовину понимала, что происходит. Отец сказал, что лучше получить помощь там. Он не вошел вместе со мной, просто оставил меня возле двери. Только на следующий день до меня дошло, что
помощь там лучше, потому что в Хэйзелтоне вряд ли кто догадался бы, что Хоуп Бэйлор – дочь преподобного Арчибальда Минноу.
— Мне очень тебя жаль, — сказал Мак.
— Ну, а остальное ты в целом знаешь. По просьбе отца я сказала медсестрам, что упала с лестницы в подвал. И попыталась не обращать внимания на их понимающие взгляды. Одна из них дала мне информацию о «Пути Глории». После того как я вышла из больницы, отец забронировал мне номер в отеле, чтобы я пришла в себя.
— А потом ты пошла в «Путь Глории».
— Да. Но номер в отеле оставила за собой. Подумала, пусть отец за него заплатит. Думаю, именно с тех пор началось мое маниакальное пристрастие тратить его деньги.
— А твоя мама не беспокоилась о том, где ты?
— Отец сказал ей, что я уехала по делам, мой бывший работодатель попросил меня дать ему разовую консультацию по одному вопросу.
— А как насчет Бэйлора?
— Он пытался мне звонить. Иногда я получала по двадцать пять звонков в день. Но отказалась с ним видеться и тут же начала бракоразводный процесс, общалась с ним только через адвоката. В этот дом больше не возвращалась. Купила новую одежду и переехала в свою девичью спальню. Маме и Мэйвис объяснила, что мы с Уиллсом не сошлись характерами. Мама, конечно, расстроилась, но, учитывая, что тогда она боролась за жизнь, ей было, о чем волноваться.
Почти все думали, что мы расстались по-дружески, Уиллс продолжил работать в приходе отца в качестве его помощника. А я вела себя чертовски цивилизованно, просто слов нет. Это, знаешь, великое искусство, оставаться внешне спокойной, когда внутри все кипит от ярости.
— Не знаю, о чем думал твой отец, — вдруг выпалил Мак. — Если бы я все это видел, убил бы Бэйлора.
Глава 12
Мак сказал это с такой убежденностью, что она немедленно поверила ему. Он бы никому не позволил причинить боль своей семье. Ее отец, очевидно, чувствует иначе. Впрочем, какая теперь разница? Старый мост, старая вода.
Она отодвинула стул и взяла обе тарелки. Мак приподнялся.