Дорис сердито вскинула на него глаза.
- Тебя это совсем не волнует?
- Нет. Мне это не показалось отвратительным. А тебе?
Невольно улыбнувшись, Дорис снова принялась исследовать стол.
- Я-то думала, что мне всегда везет! - с горечью сказала она.
- Потерять в раннем детстве обоих родителей - вряд ли это можно назвать везением.
- Но мне и тут повезло, меня взяла к себе тетя. Она была добрая, милая и очень меня любила.
А у этого малыша, который еще не родился, не будет ни доброй тети, ни даже нормальных родителей. Это было так печально! Она-то всегда надеялась... Вздохнув, Дорис стала пить чай.
- В сущности, все зависит от того, как к этому относиться, - продолжал Итан. - В отличие от тебя, Моника всегда считала себя очень невезучей. Ее родители умерли. А когда она попала к добросердечным людям, готовым любить ее, как родную дочь, то отвергла их заботу и предпочла страдать.
Дорис удивленно взглянула на Итана.
- Я заезжал к ним после того, как ты исчезла. Они переселились в Йорк. Уехали, оставив коттедж своей приемной дочери. Здесь они жили тихо, почти ни с кем не общаясь, и мы только от Моники знали, что это за люди. Как выяснилось, мы все заблуждались на ее счет, а значит, и о них могли судить неверно.
- А вы их осуждали?
- Да.
- Ты рассказал им о том, что произошло?
- Не все. И знаешь, это их не удивило. Похоже, все, что они делали для нее, воспринималось в штыки. Ей хотелось луну, не меньше, а звезды ее не устраивали. Они не были ее родителями, и она не желала считать их таковыми. Моника всегда относилась к ним настороженно, даже неприязненно, и позволяла всем вокруг считать, что с ней плохо обращаются. А это было совсем не так. Она никогда не навещает их, не звонит и не пишет.
- Я ее всегда очень жалела.
- Как и все мы.
- Мне казалось, что у нас много общего. Что эту связь нельзя разорвать. Но при этом я считала, что мне повезло гораздо больше, потому что меня любили. Она много раз проводила у нас школьные каникулы. Моя тетя ужасно баловала ее, пыталась сделать хоть что-нибудь, чтобы порадовать бедную девочку, которой так плохо живется дома.
- Ее приемные родители никогда не пытались защитить себя, оправдаться в глазах окружающих. Они просто становились все незаметнее и тише, и однажды просто уехали. Ты, Дорис, всегда и во всем видишь положительную сторону, а Моника, похоже, старалась найти отрицательную. Все это, конечно, я понял только потом.
- А что скажет твоя мать? Про ребенка? Ты ей сообщишь?
Итан загадочно улыбнулся.
- Непременно. Скрыть такую новость было бы очень неразумно с моей стороны. Если она узнает об этом от кого-нибудь еще... Моя мать очень... Я хотел сказать, властная, но это не так. Она обожает все организовывать, считая, что лучше всех знает, кому что нужно. Упоминать в ее присутствии, хотя бы вскользь, о своих пристрастиях весьма опрометчиво. Если это вызывает ее одобрение, матушка поставит своей целью во что бы то ни стало помочь. В противном случае лучше сразу забыть об этом. Я очень рано научился многое от нее скрывать. Знаешь, мне долгое время пришлось брать уроки игры на фортепиано - и все из-за того, что в пять лет я обмолвился о том, что люблю слушать, когда играют на пианино.
Дорис слегка улыбнулась. Чего он и добивался.
- Моему отцу пришлось играть в гольф. Мать считала, что ему это идет на пользу. В результате мы довели искусство скрывать свои мысли до совершенства.
- Вот почему ты такой замкнутый. И притворяешься холодным и бесчувственным.
- Это постепенно вошло в привычку. Не знаю, как и когда во мне произошла перемена, но это случилось. До встречи с тобой моя жизнь была ужасно унылой. Никаких свежих, талантливых рукописей. И ни одна женщина не возбуждала моего интереса - к вящему неудовольствию моей матушки. Потому что, как это ни странно, она давно мечтает о невестке. Хочу предупредить тебя: узнав о ребенке, она буквально обрушится на тебя со своей заботой. Попытается все организовать так, как надо.
- Но ведь я ей не нравлюсь, - возразила Дорис. - Наверное, ей не будет дела и до моего малыша.
Итан лукаво улыбнулся.
- Эти мелочи не имеют ровно никакого отношения к действиям моей матери! Ею руководит Долг! И она тебя полюбит, - мягко добавил он. - Увидишь, она тебя же и обвинит в том, что ты тогда, в кухне, не дала ей отпор, сказал он, улыбаясь уже совсем по-другому. - Да и меня тоже, - почему не сразу разобрался, что Моника за человек. Даже Норман окажется в чем-нибудь виноват. Мама замучает тебя своей добротой. И наверное, организует свадьбу.
- Нет! - ужаснулась Дорис.
- Хочешь, давай убежим? Туда, где она не сможет нас найти.
Слезы снова выступили на глазах Дорис, и, всхлипнув, она покачала головой. Итан ласково притронулся к ее руке, но девушка тут же отдернула ее.
- У меня такое чувство, - прошептала она, - будто вся моя жизнь была ложью. Словно я перестала быть личностью.
- И поэтому ты решила сбежать. Начать все сначала на новом месте.
- Ты угадал. - Ее глаза были так же безжизненны, как и улыбка.
- И чем же ты собиралась заняться?
- Не знаю. Пошла бы в бортпроводницы или агентом в туристическое бюро. - Дорис говорила без малейшего воодушевления, и было совершенно ясно, что это только слова, за которыми ничего не стоит. Просто жалкая попытка создать видимость, что она не потеряла присутствие духа. - Я хочу наладить свою жизнь, но пока у меня не хватает на это сил. И поэтому я стараюсь занять себя чем-нибудь, хотя бы тем, чтобы убежать от тебя.
- Но судьба подложила тебе свинью, - ласково сказал Итан, пытаясь улыбнуться. - Я вернулся слишком рано.
- Я хочу, чтобы ты ушел, Итан.
- Потому что не можешь меня простить?
- Нет, - честно призналась Дорис, - потому что не могу простить себя. Я не должна была вступать с тобой в близкие отношения. Это было глупо. Неразумно. Ведь я тебе даже не нравлюсь.
- Так же, как я тебе?
- Мы едва знакомы. Ты не позволял мне узнать или понять тебя! Не пускал меня в свои мысли и чувства!
Однако это не помешало ей влюбиться в него.
- Да, но теперь я хотел бы, чтобы ты узнала и поняла меня.
- Теперь слишком поздно.
- Нет, не поздно. Я все равно хотел узнать тебя поближе, Дорис. Потому что из-за лжи Моники все с самого начала пошло не так, как надо. Но ты была нужна мне. С тех самых пор, как я увидел тебя в первый раз, меня, как сильным магнитом, потянуло к тебе. Я цинично уверял самого себя, что твоя необыкновенная привлекательность - просто товар, но это не помогало. Я хотел тебя, и все. В жизни не испытывал ничего подобного, даже не предполагал, что со мной может такое произойти. В чисто сексуальном плане, - сухо добавил он.