Ирина набрала в грудь побольше воздуха:
- То, чем занимается Лиза - всё-таки, не психология. А по большей части заговаривание зубов. Но, не спорю, получается у неё толково, она умеет точно характеризовать и формулировать, всё-таки журналист. Позвать её завтра... да, если Чистосердов согласится... Я позвоню ему сейчас.
Игорь тоже не стал возражать супруге и настаивать на своём. Зачем? Равновесие - самое главное достижение их семейной жизни...
А супруга уже набирала номер на мобильнике.
- Павел? Доброе утро, это Ирина, ваша соседка. О, спасибо, спасибо, очень приятно... Павел, если вы завтра часов в пять ничем не заняты, может, составите нам компанию на кофе? Игорю не терпится познакомится с вами, он до сих пор не может забыть ту статью о психологии творчества. Возможно, ещё его сестра к нам присоединится... О, как замечательно! Ждём, ждём...
Ирина отключила связь, посмотрела на Игоря, тот согласно кивнул. Ирина вызвала номер невестки.
- Лиза, здравствуй. Заглядывай завтра, если хочешь. Часиков в пять, в полшестого, да. Хорошо, пока.
Павел и сам не знал, зачем принял приглашение. Не сказать, что Ирино обаяние произвело на него особое впечатление. Подобных семейств, где открыто верховодит женщина, насмотрелся психолог по самое не могу - вообще, за последние годы всё больше фактов набиралось у Павла в пользу того, что в мире начался новый виток матриархата. Кстати, тема! Пора, пора статью наваять... А приглашение... Разве что ради девочки, которая непонятно чем зацепила психолога ещё когда стояла и смотрела в небо. Нибожемой, ни разу не как мужчину - Павел больше внешности ценил в женщине опыт и пережитое. Именно это придавало изюминку, именно с этим интересно было взаимодействовать. А будущее надо оставлять будущему. У девочки ещё всё впереди... правда, с волнением подумал Павел, я могу сделать так, чтобы это "впереди" оказалось намного интереснее запрограммированого. Тем более, и сама Варя остро в том заинтересована. Психолог мягонько взглянул на так и клокочущий в глубине души родительский инстинкт... что ж делать - если нет своих, буду заниматься чужими... сапожники, даже хорошие, почему-то частенько без сапог. Кто бы объяснил, почему?
Не смеши мои пятки, а то ты не знаешь?
Ну, депривация, слышал.
Вот тебе и ответ.
Не вижу связи.
Объясняю на пальцах: если человек талантливый чего-то лишён, он начинает генерить это недостающее из самого себя. Вытворять, грубо говоря. Не себе, так людям.
И всё равно не нахожу логики. Вернее же - врач, исцелись сам?
Вернее-то вернее... но сколькие, обретя искомое, успокаивались? Девяносто девять из ста. И переставали производить в пространство то, чего им недоставало - стихи, музыку, любовь. Гармонию, словом.
Извращенец ты, Павел Владимирович.
От нормального слышу, Павел Владимирович.
В итоге вся суббота Павла прошла под знаком статьи о новом матриархате, он просто выплёскивал её в порыве вдохновения, не думая даже, для которого из своих изданий пишет. Если никуда не возьмут, тисну, в конце концов, в фейсбуке. И вообще, пора бы, пора бы своим сайтом озаботиться, секретарь давно советовал, а я всё не раскачаюсь. Поручить, что ли, ему это в понедельник?
На этой мысли он и уснул.
Елизавета, её имя Елизавета. Твой завет, мой обет. Иди!
Павел бежит по коридору, едва подсвеченному, узкому, обитому бордовым бархатом, в лицо свищет ледяной сквозняк, но в конце коридора дверь комнаты, куда Павел обязан попасть. Психолог возмущается - я никому ничего! Но мужчина продолжает бежать - он знает: должен.
Дверь комнаты неожиданно распахивается - это большая, но уютная спальня в женственно-бежевых тонах. Освещена камином, тепло. От этого тепла становится радостно. Какая-то старушка при виде ворвавшегося Павла торопливо поднимается с сиденья в изножье роскошной кровати и как можно незаметнее удаляется в боковую низенькую дверь. Что Павел едва замечает - все его помыслы уже там, под балдахином, он точно знает - его ждут, очень ждут, и он спешил сюда именно ради того: ощутить себя желанным, упиться единством, отдавшись полностью, потому что знает - только так она будет счастлива, только так он будет счастлив.
О, руки, протянутые навстречу, он веками тосковал по этому их жесту!
Несколько нетерпеливых движений, и вот - его взмокшее, прохладное ещё с улицы тело к её тёплому, родному и неведомому. Она, как всегда, без одежды - "иди ко мне, иди ко мне" - и запах, запах, милый, манящий, ждущий... Кружится голова, Павел утрачивает собственные границы и растворяется, принимая в себя ответную горячую трепещущую волну. Где-то там, далеко-далеко, тёплый сладкий стон, мужской ли, женский ли, в оба ли голоса - ах, разве важно? Вместе, вместе - вот ради чего всё, единственное, ради чего всё!