- Девочкой лет двенадцати я встретила тут удивительное. Дело было, наверное, в мае и ближе к вечеру, потому что солнце как раз светило сюда, в этот укромный уголок, и было так чудесно тогда. Ни жарко, ни холодно, а равновесно. Всё это вспоминаю сейчас, а тогда мне просто было как-то сказочно хорошо. Мы с ребятами гоняли тут в казаки-разбойники, я вбежала на этот холм, меня охватило солнце, долина, берёза и... вот тут, в этом уголке, на этой площадочке так уютно сидел человек. По-турецки, лицом к солнцу, руки на коленях спокойные такие. И, кажется, принимали в себя солнце, как и вся его погружённая в покой фигура. Знаете, бывает, в миг один проживаешь будто целую жизнь? То же и со мною случилось. Неведомо откуда я, зелёная пионерка, поняла тогда, что вижу йога. Просто в сознании возникло "Йог", хотя откуда мне в те годы про такое знать? И одновременно - покой этого человека нельзя нарушать. И поспешила ушмыгнуть.
Павел тоже оставил бесстрастность в кафе, смотрел на Лизу неотрывно и никакого своего интереса к ней не скрывал. А она волновалась, спешила сказать, отчего даже чуть комкались слова, но Павел всё понимал, не из слов понимал, а прямо из Лизы...
- И вот, Паша, знаете, я ушла тогда, а впечатление - сбереглось. И лет пять назад устала я однажды невозможно: вымотала мне душу консультация, женщина такие тяжкие вещи рассказывала, так тяжело было утешить и дать ей равновесие... Она ушла, я осталась никакая. В нулину, совсем, знакомо? И, представляете, вдруг вспомнила моего йога. И всю картину. Закрыла глаза, представила, как сама сижу тут, в этой расщелинке, и солнце мне в лицо, и весна вокруг ещё такая нежная, и где-то весело перекликиваются дети, и птицы гомонят, собираясь на ночлег, и откуда-то тянет тёплым вкусным дымком, и кто-то смотрит на меня любопытными глазами и улыбается... Паша, я ожила. Сколько я так медитировала, не знаю, но насколько после женщины той была я пустая, настолько после погружения - заряженная.
Павел поверил тут же - такой силой звучал Лизин голос.
- И вот главное, Паша, что хотела сказать-показать. Конечно, не раз после я так погружалась. Но, кроме того, - я пришла сюда, на это место, к этой берёзе. И прихожу всякий раз, когда могу. Вот за чем.
Лиза подошла к дереву, положила ладонь на шершавый и почти чёрный ствол. Поздоровалась. И вдруг мягко обняла дерево, прильнув к нему телом, щекой. Доверчиво, по-детски закрыла глаза, погружаясь в прохладу ствола, в тихий его скрип, во влажный, по-весеннему уже влажный перестук ветвей...
А Павел рефлекторно обернулся - не видит ли кто. И сразу устыдил себя за типично горожанскую реакцию.
Подошёл к берёзе с другой стороны, повторил Лизин жест. Шепнул: "Здравствуй". Откуда-то сверху к нему соскользнул ветерок, обласкал лицо. И Павел, робея ещё, решился. Шаг - и вот уже он, подобно Лизе, стоит и слушает жизнь берёзы, слушает корни и вершину, и ветер, и небо, и землю, и мир...
*
- Петь, ты прости меня.
Он кивнул.
- Я ж чуть всех вас не убила. Тебя, отца, Чуньку. Лизу. Наверное, и мать бы пристукнуло.
- Варь, она мать всё-таки.
Варя пожала плечами.
- А ты какой мамой будешь? - спросил Петя и почувствовал, как передёрнулась девушка в его объятии, прежде чем ответить:
- Только не такой, как моя.
Он молча погрузился лицом в её волосы. Захочет - объяснит, она же знает, я всегда готов послушать.
С крыши они ушли и теперь устроились на чердаке, на расстеленных картонках - запасливая Варя их сюда раньше потихоньку, по одной притаскивала. Получилось в итоге вполне себе лежбище - тесно им двоим не было бы, когда б они того хотели. Но меж ними не было ссоры, усталости, болезни, других людей - прижавшиеся друг к другу замёрзшие и счастливые тела привыкали, обживались, следовали душе.
- Я мечтаю дружить со своими детьми, Петь. Да, обязательно чтобы их несколько.
Угу - Петя понимающе кивнул - и ему не хватало брата или сестры, младшего ли, старшего - всё равно. Он очень о том мечтал - сам поздний, да и маме нездоровилось, сколько себя помнил... При том, что и отец радовался сыну, много с ним занимался, и вообще, той любви, в которой купали Петьку родители, хватило бы на семерых по лавкам. Но как-то в молодости решили повременить с наследниками, а когда собрались - выяснилось, насколько непросто хотя бы одним обзавестись.
- Петь, - Варя поняла вдруг совершенно ясно, что не будет ничего-ничего таить от него, что лишь вместе они смогут придумать, как быть и жить дальше, - Петь, фигня такая...
Парень внимательно выслушал всё насчёт "разойтись", "без перспектив" и о Варином решении не выбирать между ним и будущим, покрепче прижал к себе снова начавшую дрожать девушку, дыханием отогревая ей напрягшиеся плечи.