Когда заранее припасённой ветошкой, когда просто бумажными салфетками, что всегда в сумочке, протереть керамику и буковки на мраморной дощечке. Веником, что хранится за нею, обмахнуть хвою и листву с холмика, с бордюра вокруг него, с поржавевшего, ещё бабушкой для деда установленного креста. Осмотреться - не пора ли подкрасить крест и оградку со скамеечкой, подсыпать земли... Вроде, пока порядок, Игорь за этим следит.
"Ну вот, - подумать, ёжась под зонтом, - у нас всё хорошо, не волнуйтесь. Варя молодчина, Игорь с Ирой здоровы. У меня... не знаю. Говорит - любит. А мне страшно. Я привыкла сама по себе. Я должна сама по себе. Не обижу ли его? Ох, мама, мама... Ладно, поеду, работы за гланды. Кстати, классный сериал, ты бы в Машкова влюбилась. Па, не хмурься, в актёров можно. Особенно в таких".
Варя на руках с Чуней вышла из лифта - и нетерпеливо вертевшемуся Чаку пришлось посторониться.
- Ой!
- Гав-гав-гав!
- Тяв! Тяв!
- Привет!
- Драсьть!
- Как ваши дела? - кивнул Павел на Чуню.
Варя расцвела, как все молодые мамы, отвечая на вопросы о своих младенцах. Павел залюбовался.
И всё это на фоне неумолчных собачьих переговоров.
- Спасибо, ПалВладимирч! Всё норм! Вы езжайте уже!
Собаки обменялись финальными залпами лая. Люди хохоча, кивнули друг другу - и створки лифта разделили их.
Павел глядел, как носится за любимым мячиком Чак, а сам думал, что никогда ещё не бывал таким счастливым и взбаламученным одновременно. Никогда ещё психолог столь явственно не ощущал, как работают оба полушария одновременно. Да что там работают? Гудят! Динамо-машины! Ядерные реакторы. "Я! Решился!" и "Что? Ты? Наделал?" сшибаются и взрываются-взрываются-взрываются, а у мужчины болит голова, но улыбается он. Вот, подозвал наигравшегося пса и отправился домой - есть одна мысль, воплотить надо.
Подходя к подъезду со стороны заднего двора, увидел Петю. Тот стоял пламенеющим вопросительным знаком, глядя на экран телефона. Заметил Павла, они обменялись рукопожатием, юноша повернул телефон экраном к Павлу, с экрана психологу помахала Варя. Павел присвистнул на чудеса техники, похлопал Петю по плечу:
- Пойдём, в подъезде подождёшь, консьержу скажу, что знаю тебя.
Петя отрицательно помотал головой:
- Пасиб. Консьержа - не надо.
Досадуя на себя, Павел поморщился: совсем за своими радостными печалями забыл об этих партизанах. И указал Петьке на видеокамеру:
- Конспираторы... он вас видит. Это по всему периметру здания.
- Блин. Спалимся ж так. Пасиб, ПалВладимирч, придумаем чёнить.
Пожав Павлу руку снова, отвернулся говорить с Варей.
У лифта психолога поджидала ещё одна встреча: с работы возвращалась Ирина. Стояла хмурая, что очень портило её миловидное лицо, но при виде Павла расправилась, как цветок на рассвете.
- Павел, здравствуйте! Чак, хороший пёс, хороший пёс.
Чак вежливо мотнул хвостом, к предложенной ладони не пошёл, остался при хозяине.
- Как насчёт вечера у нас, Павел? Мы с Игорем будем очень рады.
А Павел вдруг с изумлением понял, что с ним вовсе не чуть флиртуют. Это не спутаешь ни с чем: взгляд, поза, положение рук - говорит всё. Психолог людей любил, а женщин в особенности. Всё-таки, нежные они, ранимые, даже самые из них грубые. И необходимость сделать неприятное данной конкретной отозвалась в нём ещё не испытанной ею болью. Кто сказал, что правду говорить легко?
- Ирина, очень вам с Игорем благодарен, просто очень. Но меня уже есть планы на вечер. Я встречаюсь с Лизой.
Он знал - но боже, до чего не хотел видеть! - сузятся зрачки, сомкнутся губы. Развёрнутые было плечи, грудь так выразительно подавшаяся вперёд - опадут.
Но Ирина неслучайно находилась на своём месте - без мгновенной готовности к ударам, без мгновенной готовности удар нанести нечего делать на вершинах карьерных лестниц. И пусть тело сказало психологу, что не могло не сказать, но - ни скепсиса в голосе и лице, ни стервозности, ни удивления. Ни-че-го.
- С Лизой? Удачи. До свидания.
И аккуратно закрыла дверь.
- Лиза! Вы не против моей компании вечером?
- Павел... приходите...
И он пришёл. С бутылкой "Риохи", с парой одуряюще ароматных кругов только что из печи лаваша, с несколькими кусочками лично отобранных сыров и...
- Боже, "Касабланка"! Обожаю его! Как вы узнали? - заахала Лиза, принимая из рук Павла коробочку с диском. Угощениям внимания досталось на порядки меньше.