Миг-другой - и они придвинулись друг к другу. Прижались. Прижались ещё. Теснее и теснее, всеми рельефами тел. Пригрелись.
Вздохнули.
И уснули.
Весь день Павел места себе не находил. Не помогла ни дыхательная гимнастика, ни ароматы тибетских благовоний - Лиза их присоветовала, чем-то больше они её привлекали, нежели индийские. Павел, кажется, догадался - чем: мягче они были, на душу ложились лучше.
Лиза, Лиза...
На финальном за этот день приёме Павел уже совсем почти извёлся - даже пожалел в какой-то момент, что не перенёс его. На чистом профессионализме провёл этот приём психолог - чего очень не любил: не оставалось тогда от работы ощущения исполненности. Да и клиент, показалось, уходил не таким, как надо бы...
Лиза, Лиза...
- Вы дома? Я с работы выезжаю - заеду?
- Паша, я, - она и хотела сказать, насколько самочувствие оставляет желать лучшего, что тянет в горизонталь и чтобы никого и ничего, но смолчала. - Приезжайте.
Услышав Лизу, Павел и успокоился, и встревожился одновременно - как обычно у любящих. Успокаивается та часть души, что болеет без любимого. Но тревожится - болеющая за него.
Усталость в голосе. Или нехорошо ей. Женщина ведь, с неизбежной гормональной свистопляской. Даже у крепких самых голове случается побаливать, а Лиза-то... Павел улыбнулся, вспомнив, как ещё совсем недавно возмущался, насколько же Лиза вне его мужских запросов - и насколько теперь всё иначе.
Так, ладно. Ей бы сейчас чайку хорошего... Психолог открыл ящик, где секретарь хранил посуду и прочее для угощения клиентов, достал стоявшую отдельно коробку, покопался в ней, перекладывая в свою сумку пакеты. Шалфей. Душица. Зверобой. Цветки клевера. Мята. Чабрец? Да - и чабрец.
- Паша, ну и ароматы! Вы у лесной колдуньи в избушке побывали? - улыбнулась Лиза, открыв дверь. Улыбка вышла слабоватая, но искренняя.
- Почти, - с той же шутливой интонацией отозвался он. - У одного чародея, которого научила одна ведьма...
Говорят, чего ни утворишь только ради улыбки на любимом лице. Особенно такой - с искоркой. Зовущей! Правду говорят, чистейшую правду.
- Паша, до чего вкусно.
- Это оно ещё маловато настоялось. Вот часа через два...
- Да к тому времени я это всё выпью уже!
"Господи, что бы ещё сделать или сказать, чтобы она снова засмеялась?" Но он просто -спросил:
- У вас прямо коллекция чая и кофе. И то, и то любите?
- Кофе - это напиток праздника, чувственный, томящий. Это напиток о земных радостях и для них. А чай... он ведь и правда открывает душу. От хорошего чая те же чувства, как после медитации. Ощущение распахнутости в небо всего естества.
Павла, хоть и любовался он, как двигаются Лизины губы и всё лицо, озарило вдруг:
- Лиза... вы не против выбраться со мной из дома?
И таким мальчишеским азартом светился весь... Лиза нашла в себе силы пойти. Сил не нашлось - отказать.
Боже, как ныло всё тело, особенно, когда пришлось протаскивать его сквозь прутья решётки, преграждавшей путь на крышу Павлова дома! Однако не портить же человеку удовольствие? А щадить себя - это после-после, когда от молодых сил даже памяти не останется...
Что ты делаешь с нами, небо? Вышвыриваешь прочь суету и боль, даже самая тяжесть телесная остаётся где-то далеко-далеко внизу - а ты вздымаешь душу к себе, прижимаешь к звёздам, обласкиваешь облаками, их цветами и формами. От Луны твоей не отвести глаз, за Солнцем твоим кружимся, кружимся...
Лиза смотрела в небо, Павел смотрел в Лизу. А после и он поднял взгляд. Они прислонились друг к другу спинами, взялись за руки - и полетели.
*
- Знаешь, чего я больше всего боюсь?
- Чего?
- Сделать тебе больно.
- Не бойся. Это неизбежно, когда любовь. Вот тебя когда рядом нет - мне холодно, очень. Я просто болею без тебя. Или когда ты просто даже вот с Наськой говорил, мне было нехорошо вот тут.
Рубашка пижамки приподнялась, чтобы показать, где.
Он склонился и поцеловал её в сердце.
Познание... сладчайшее из дел человеческих! Вдыхать и впитывать, процеловывать и излизывать, ластить губами и ладонями, и всем своим сокровенным, слушать себя в ответ на другого - что может быть прекраснее? Только чтобы этот другой остался единственным.
Мальчику и девочке достанет и сердца, и ума - вместе открыв сейчас дверь в вечность, они так и пойдут рука об руку. Из года в год, из десятилетия в десятилетие, из жизни в жизнь.
А после они, нагие, изумлённые друг другом, стояли перед зеркалом, отражаясь в нём в полный рост.