- Для чего тебе Павел? Не боишься испортить ему жизнь?
Прозвучи эти слова неделей ранее, они бы Лизу смутили, а то и остановили бы. Уж кто-кто, а она себя уничтожать умела качественно - и занималась этим на протяжении всей так называемой взрослой жизни, разуверившись после Саши в способности своей принести действительно счастье любимому человеку.
Сбежала в космос. Разменивала рубль по копейке - не там, не тогда, не с теми.
Но теперь узнала, что земная жизнь - и для неё. И чего в ней хочет. Павел будет счастлив, если она, Лиза, будет с ним. Счастлив! Точка. И это не только в силах Лизы, но и с её стремлением совпадает! А кто не согласен - пусть сам от того мучается!
Это-то Лиза прямым текстом Ирине и выложила.
Та даже отступила на шаг - от обычно сдержанной сестры мужа шёл беспощадный жар, аж больно глазам стало.
Они что, сговорились все, что ли? Дочь, золовка... Нет, хватит с неё ожогов на шкурке. Вдобавок, надо всё-таки нормальные отношения сохранять.
Ирина двинула на мировую:
- Я первая порадуюсь за счастье Павла... и твоё. Удачи тебе с ним.
- Речь перед школьниками? - указала Лиза на несколько листков в руках Павла, - волнуетесь, товарищ психолог?
- Волнуюсь. Это всё-таки не взрослые.
- Но ведь люди!
- В чём-то и поболее взрослых. Они ещё умеют не врать.
- Значит, и ты скажешь им правду, и ничего, кроме правды.
Он кивнул, отложил листы и повёл её на кухню - готовить перед любимым зрителем совсем не то, что для себя одного... К тому же, Павел очень хотел попросить Лизу... познакомиться с его мамой. Но всё никак не мог собраться с духом. А что помогает сосредоточиться лучше, чем красивое и полезное действо?
Лиза любовалась: мастерски исполняемое дело - это непременно красиво. А сколь прекрасен становится сам мастер... Прекрасен в щедрости своей, в стремлении отдать своё искусство, подарить пусть и мимолётную, но всё же радость. Ты прекрасен, родной, умножая в мире красоту.
Песенное течение мыслей перебилось вдруг чёрным пятном - окровавленная ухмылка Варфоломея. Лиза вздрогнула, но не позволила потоку размышлений обрушиться в подкинутую сознанием яму.
"Нет, мрак, не боюсь. Я больше вообще ничего не боюсь. Во мне силищи - заново мир сотворить, и ты мне не указ, не пугало, но... соратник. Ты швырнул меня на изнанку мира, а я выжила. Потому что люблю. Пашенька... спасибо тебе, что я тебя люблю..."
А он, и не подозревая, какая битва свершилась только что в паре шагов от него, в эту минуту украсил салат для Лизы семенами льна - словно последний штрих на рисунок положил - и поставил перед нею блюдо.
Женщина улыбнулась:
- Внешнее равноценно внутреннему? Красиво, значит - вкусно? Да ты ещё и философ... от кулинарии.
- Есть немного, - картинно смутился философ, придвигая к себе свою порцию.
"Как бы сказать? Правду? Да, конечно, только правду.Но эта... хм... чёрт бы побрал такую правду! Может, Лиза сама разберётся при встрече, уж для неё это на раз-два?"
Но малодушничать не стал.
- Я знаю, как тебя звать.
- Как?
- Заветная.
- Почту за честь.
- Нет, я серьёзно.
Лиза отложила вилку, посмотрела на Павла. Того царапала какая-то мысль, просилась наружу, но никак не могла вылезти из-за острых своих углов. Рука женщины коснулась мужской руки, подбодрила, показала - хозяйка готова услышать.
- Это очень серьёзно для меня, милая. Понимаешь, я считаю, что между родными должна была только правда.
Астрологичка в сомнении качнула головой:
- Правду о родном знать и правильно, и нужно, но есть правда одномоментная, узнал раз - и живёшь с этим, и любишь вместе с этой правдой. Есть и не видная, скрытая поначалу правда - то, что и сам человек о себе не знает порою - но и она выясняется в течение общей жизни. А есть правда, которую знать можешь только ты сам - близкого от неё стоит защитить. Не находишь?
Психолог улыбнулся этому звёздному ходу конём.
- Нахожу, что ты хитрюга и злостный манипулятор, и я тебя офигеть, как люблю. Лиза, - он взял её руки в свои, жестом попросив и дослушать, не перебивать, - Лиза, поехали к моей маме, пожалуйста. Мне бы очень хотелось вас познакомить. Хочу, чтобы ты увидела меня полностью, совсем, рядом с моей самой болевой точкой.
"Ах, милый..."
- Я буду знать страшную о тебе правду?
- Да.
Окаменевшее лицо Павла сказало больше всех слов, но Лиза решилась уточнить:
- Что-то может измениться, когда я узнаю?
Мужчина не сумел ни ответить, ни удержать крупную дрожь.
Женщина подошла, встала с ним рядом, обняла голову его, прижала к груди. Потом аккуратно начала расстегивать пуговицы на блузке... расстегнула, раскрывая себя Павлу. Шевельнула плечами - и соскользнула блузка, шевельнула ещё - и упали чёрные бретельки. Ещё одно движение - и ласкает Павлу лицо шелковистая молочная белизна.